Скончался историк дмитрий иванович иловайский. Значение иловайский дмитрий иванович в краткой биографической энциклопедии Позднейшие связи русских князей с Скандинавами
Недолго состоял адъюнктом по кафедре всеобщей истории в Московском университете. Взявшись за изложение общего хода русской истории, Иловайский выступил решительным противником норманнской теории и чрезвычайно скептически отнесся к летописным известиям о ранней поре русской истории, доказывая, что в летописях отражались отчасти настроения и интересы киевских князей.
Иловайский, Дмитрий Иванович - историк и публицист. Родился в 1832 г. Образование получил в Московском университете. Получил степень магистра за "Историю Рязанского княжества" (М., 1858; переиздано в "Собрании сочинений", 1884), степень доктора - за "Гродненский сейм 1793 г." (М., 1870). Недолго состоял адъюнктом по кафедре всеобщей истории в Московском университете. Взявшись за изложение общего хода русской истории, Иловайский выступил решительным противником норманнской теории и чрезвычайно скептически отнесся к летописным известиям о ранней поре русской истории, доказывая, что в летописях отражались отчасти настроения и интересы киевских князей. Различая варягов и Русь, Иловайский находит Русь не на севере, как варягов, а на юге, где он, кроме Киева, выдвигал Тмутаракань. До объединения Руси под властью туземного киевского дома (к середине X века) Иловайский отрицал возможность свободного передвижения по ней вообще и в частности, для варягов и, следовательно, и участия в торговой, военной и политической жизни страны. Выводы Иловайского постепенно входят в канон русской исторической науки; многие же частности в них должны быть переисследованы и, быть может, отвергнуты. Гораздо слабее попытки Иловайского отожествить Русь с роксоланами и доказать славянство болгар, гуннов, ятвягов - попытки, основанные отчасти на крайне рискованных ономатологических сближениях. Статьи Иловайского по варяго-русскому вопросу соединены в "Разысканиях о начале Руси" (М., 1876 и 1882), потом в двух, так называемых дополнительных полемиках (М., 1886 и 1892). Обширная "История России" Иловайского стала выходить с 1876 г. и остановилась на воцарении Петра (5 томов, 1876 - 1905). Отказавшись за старостью от ее продолжения, Иловайский очерком "Петр Великий и царевич Алексей" начал в "Кремле" (№ 45 - 47) печатание серии эпизодических очерков из истории петровской и послепетровской эпох. В "Истории", как и в специальных трудах, Иловайский мало останавливается на внутренних социально-экономических отношениях и жизни народа; он не дает поэтому достаточно четких картин и полного объяснения событий; его рассуждения об исторических законах, исторических аналогиях и т. п. порой способствуют даже некоторому затемнению спора. Сводя в примечаниях к "Истории" богатую литературу, Иловайский не всегда использует ее в тексте. Скептическому отношению к летописи он не всегда остается верен; так, о крещении Владимира он рассказывает вообще по летописи, не привлекая известных ему трудов Васильевского и Розена; отмечая близость Владимира Мономаха и киевских князей вообще к делу летописания, не принимает этого во внимание при характеристике, например, того же Мономаха. Научный дух вообще слабеет в "Истории". Она занимает, однако, видное место в литературе, тем более что в ней впервые сделана попытка охватить все части русского народа; история юго-западной его ветви изложена так же подробно, как и северо-восточной. Учебники Иловайского по всеобщей и русской истории выдержали десятки изданий; они написаны живым языком, но часто страдают неясностью и сбивчивостью суждений, прямыми, порой, ошибками, отсутствием руководящей мысли и (особенно учебники по русской истории) тенденциозностью. Как публицист, Иловайский настроен очень консервативно и крайне националистически. В 1897 г. он приступил к изданию собственного органа "Кремль", исключительно наполняемого его произведениями (вышло доселе, считая двойные и тройные, 52 №). Он осуждает немецкое влияние и немецкие браки русских государей, энергично выступает против ученого комитета при министерстве народного просвещения. Крайности полемики, чрезмерная смелость в решении сложнейших вопросов истории и политики повели к непопулярности Иловайского в ученых и общественных кругах и к забвению его значительных заслуг в области русской истории. Пробудившийся за последние годы интерес к ранней русской истории вызвал ряд работ, сходящихся в отдельных пунктах с Иловайским. - Ср. "Исторический Вестник" (1884, 1 и 3); С. Венгеров "Источники для словаря русских писателей" (II, СПб., 1910); М. Грушевский "Iсторiя Украiни Руси" (I, Ль
вов, 1904); Д. Багалей "Русская историография" (Харьков, 1911); Г. Варац "Происхождение летописного сказания о начале Руси" (Киев, 1913); К. Иностранцев "Хунь-ну и гунны" ("Живая Старина", 1900, века 3 - 4); "Русское Богатство" (1897, № 7; ст. С. Южакова); А. Шахматов "Разыскания о древних русских летописях"; Л. Пантелеев "Из воспоминаний прошлого" (СПб., 1905). С. Ч.
15.2.1920. – Скончался историк Дмитрий Иванович Иловайский (род. 11.2.1832)
«Пора бы русскому обществу очнуться от угара, который наслали на него органы жидовской печати»
(11.2.1832-15.2.1920) – историк и публицист, родился в Раненбурге Рязанской губернии в семье управляющего имением графини Пален. Уже учеником гимназии, с 4-го класса, начал зарабатывать на жизнь репетиторством. За проявленные способности педагогический совет рекомендовал юношу к продолжению учебы за государственный счет в , куда Дмитрий поступил на историко-филологический факультет.
С интересом прочел про Дм.Ивановича, теперь стало понятно почему он сейчас не в чести. А я ищу его труд по истории Рязанского княжества. Минувшим сентябрем ездил с другом на машине в Рязань, Пронск, с.Константиново на места предков. Деревни Верхи (Пронского уезда)откуда родом дед уж нет, от приходской церкви остался фундамент, кладбище в запущении. А места, Господи, глаз не отвести.
С огромным интересом прочитала "Начала Руси". Со школьной скамьи меня возмущал тот факт, что на уроках изучали древнюю историю многих цивилизаций, но узнать о древней истории Руси было невозможно - белое пятно, и по сей день так. И только в последние годы мне повезло - изучаю древнюю историю своего народа, и не последнюю роль в этом сыграл Дмитрий Иловайский. Поражает, с какой тщательностью он доказывает каждое свое положение. Вот бы нынешним учёным опыт перенять. Да и учебники переписать надо, иначе все разговоры о патриотизме бессмысленны.
Спасибо! Прочитала об Иловайском, продолжу читать самого Иловайского...
Не отрицая заслуг Д.Иловайского как составителя трудов по русской истории, не могу без отвращения относиться к тем, кто винит в своих бедах, пороках другие народы, евреев, например. Если считаешь так, то тем компроментируешь сам свой народ, который оказывается неспособным быть сильным. А если сильный, то не источай желчь, будь благородным и уважай всех, кто родился просто человеком, ребёнком, не зная и не заказывая себе национальность. Ложка дёгтя портит бочку мёда, и Иловайский этим перечёркивает себя как личность.
В современном русском языке понятие "жид" не тождественно слову "еврей". Прекратите тут жидовствовать!
Дмитрий Иванович Иловайский – один из самых известных русских историков, талантливый публицист и педагог, общественный деятель, активный участник право-монархического движения, твёрдо стоявший на позиции «Православие-Самодержавие-Народность», критик норманнской государственной теории, автор многочисленных учебных пособий и книг по истории России для детей и юношества; тесть профессора И.В.Цветаева, создателя Музея изящных искусств в Москве (ГМИИ им.Пушкина), отца поэта М.И.Цветаевой.
Ранние годы
Дмитрий Иванович Иловайский родился 11 февраля 1832 года в маленьком городке Рязанской губернии Раненбурге в семье небогатого мещанина. Его отец долгое время служил управляющим имением графини Пален. Окончив трехклассное раненбургское уездное училище, Дмитрий в 1843 году поступил в Первую городскую гимназию. Из-за недостатка в средствах Иловайский уже с 4-го класса гимназии начал зарабатывать на жизнь, содержа себя репетиторством. За проявленные в гимназии успехи педагогический совет рекомендовал юноше продолжить своё обучение в Московском университете, на историко-филологический факультет которого Дмитрий Иловайский вскоре и поступил.
В университете Д.И.Иловайский также проявил себя как один из лучших студентов. Здесь он оказался однокашником Петра Ивановича Бартенева (1829-1912), основателя, издателя и редактора исторического журнала «Русский архив», в будущем также как и Иловайский ставшего членом черносотенного Союза Русских Людей (оба они закончили одну и ту же раненбургскую гимназию и всю жизнь поддерживали приятельские отношения).
Когда в 1853 году разразилась Восточная (Крымская) война, втянувшая Российскую Империю в неравную схватку с коалицией, состоящей из Великобритании, Франции, Турции и Сардинского королевства, Дмитрий Иловайский решается уйти с выпускного курса университета, чтобы поступить в действующую армию добровольцем. Но врачи обнаружили у студента Иловайского туберкулёз, и молодому человеку ничего не оставалось, как отказаться от своей благородной затеи. Впрочем, в следующую войну с Турцией (1877-1878 годов) уже известным историком Иловайский все-таки побывает на фронте, и будет находиться в самом центре событий – под Плевной – стремясь разобраться в причинах неудач русской армии.
В 1854 году Д.И. Иловайский окончил университет. Как казённокоштный студент (т.е. учившийся за государственный счёт) он должен был не менее шести лет «отрабатывать» полученное образование по назначению учебного округа. Получив назначение в свою родную гимназию в Раненбурге, Иловайский около четырёх лет преподавал гимназистам курс русской истории, параллельно занимаясь краеведением и работая над магистерской диссертацией. Впоследствии педагогический опыт и непосредственное общение с подрастающим поколением очень пригодились учёному при разработке учебных пособий.
Не имея средств на заграничные поездки, в каникулы учитель Иловайский странствовал по Рязанскому краю. При этом он старался «доказать себе, что путешествие пешком по внутренней России может быть так же приятно, как по Германии», а берега Оки для «нас должны быть также интересны, как для немцев берега Рейна». Как пишет один из биографов Д.И.Иловайского, «мальчишки потешались над его диковинной фигурой с ягдташем, наполненным географическими картами, брошюрами, чаем, сахаром, перекинутым через плечо ружьём, плащом, скатанным на манер военных, и с зонтиком в руках; крестьянки из далека принимали его за ратника, возвращающегося из Крыма».
Однако Дмитрий Иванович не смущался и внимательно изучал остатки городищ и курганов, записывал рассказы старожилов, отмечая особенности выговора, костюма, черт лиц и т.д. Свои путевые очерки позже он опубликовал на страницах «Московских ведомостей».
В Рязани Иловайский познакомился с писателем М.Е. Салтыковым-Щедриным и вошёл в кружок местных либералов, обсуждавших грядущие реформы по освобождению крестьян. Однако со временем он разочаровался в либерализме и перешел на славянофильские позиции.
Первые успехи
Вскоре трудолюбивого учителя заметили в Московском учебном округе и благодаря ходатайству графа А.С. Уварова перевели в 3-ю московскую гимназию. В 1858 году Иловайский защитил магистерскую диссертацию по теме «История Рязанского княжества», за которую был удостоен Уваровской премии Академии наук. Получив степень магистра, Дмитрий Иванович некоторое время в качестве адъюнкта преподавал на юридическом факультете Императорского Московского университета по кафедре всеобщей истории, но уже в 1862 году навсегда оставил преподавание, всецело посвятив себя исторической науке, публицистике и изданию гимназических учебников.
В 1870 году Д.И.Иловайский с успехом защитил докторскую диссертацию – «Гродненский сейм 1793 года: Последний сейм Речи Посполитой». С этого времени начинается неуклонный взлёт его научной карьеры. Иловайский становится членом целого ряда научных обществ. Большой успех приносит ему изданная пятитомная «История России» (охватившая период с древнейших времён до царствования Алексея Михайловича), над которой историк работал более 30 лет. Значительный вклад, несмотря на ряд спорных моментов, Иловайский вносит в изучение славянства.
Но настоящую славу Дмитрию Ивановичу принесли составленные им гимназические учебники, по которым несколько десятилетий подряд училась вся Россия. В этих учебниках всё было подчинено идее твёрдости и основательности знаний. Иловайский не был врагом свободной мысли и критических суждений, но считал, что оценка и само глубокое понимание исторических событий могут быть основаны только на прочном усвоении учащимся изучаемого предмета. Яркое, образное повествование, умение сделать акцент на какой-нибудь характерной детали сочетаются в учебниках Иловайского с высокой информативностью, обращением к первоисточникам, разным версиям событий. Ещё одно достоинство учебников Иловайского, особенно важное при подготовке к экзаменам, - предельная сжатость изложения. Историк сам преподавал в гимназии и не мог не понимать, насколько сложно за ограниченное время урока усвоить обширный исторический материал.
Поэтому его учебники по русской и всеобщей истории неуклонно переиздавались из года в год, достигнув по количеству выдержанных переизданий рекордных отметок. Так, до 1917 года его пособие по русской истории для среднего возраста переиздавали 44 раза, для старшего – 36 раз, по всеобщей истории для среднего возраста – 35 раз и для старшего – 30 раз! Такой успех учебников привел к полной материальной независимости историка.
По некоторым подсчётам переиздания учебных пособий принесли автору более полумиллиона рублей дохода. Современные исследователи указывают, что Иловайский являлся тогда «едва ли не самым состоятельным отечественным историком».
Однако его заслуги были отмечены не столько научным миром, сколько самим Государем Императором. К 25-летию учёной деятельности Иловайский был произведён в действительные статские советники. По Табели о рангах этот чин равен генеральскому, он давал потомственное дворянство. Такое производство было связано исключительно с монаршей милостью и особым расположением императора к историку: Иловайский не занимал никаких должностей и с 1862 года практически не находился на государственной службе даже в университете. Между тем, последним его чином стал чин тайного советника, соответствующий генерал-лейтенантскому чину в армии.
Материальная независимость историка Иловайского во многом продиктовала почти полное отсутствие его связи с академической средой.
«Московская историческая школа», т.е. школа московского государственного университета, к которой принадлежали Т.Н. Грановский, С.М. Соловьев, К.Д. Кавелин, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер и другие современники Дмитрия Ивановича, отличалась куда большим либерализмом, чем, скажем, школа петербургская. «Москвичи» уже в 1870-е годы обратились к изучению социально-экономической проблематики, уделяя преимущественное внимание изучению социально-политических процессов развития общества, проблемам формирования гражданского общества и его взаимодействия с властью, политической эволюции государства и эпохам реформам, изучению социальных катаклизмов и их последствий.
Д.И. Иловайский, несмотря на своё краткое преподавание и защиту докторской диссертации в Московском университете, традиций и либеральных взглядов своих коллег не разделял.
При анализе научной концепции учёного необходимо, прежде всего, принять во внимание политическое миросозерцание Д. И. Иловайского, которое оставило глубокий след как на выборе тематики его исследований, так и на трактовке отдельных проблем и целых периодов российской истории.
Политические воззрения Иловайского
В зрелые годы Дмитрий Иванович становится сторонником твёрдой самодержавной власти, опирающейся на Православие и единение сословий. Сам себя он относил к приверженцам «здорового консерватизма» (или «патриотичного консерватизма», как он выразился в одной из своих статей). Историк имел в виду верность основам русского государственного быта при признании необходимых новшеств русской жизни:
«Патриотичный консерватизм состоит в том, чтобы вводить те улучшения и усовершенствования, которые, не изменяя основного русского строя, помогли бы Русскому народу подняться на одинаковую культурную высоту с передовыми европейскими нациями; чем в корне были бы подорваны главные аргументы противников этого строя, а сам он был бы обезопасен от будущих потрясений…»
Иловайский также неоднократно заявлял себя сторонником «великодержавного национализма» и противником привлечения иностранного капитала в русскую экономику.
Антинорманнская теория Иловайского
Вполне логичным выглядит обращение Д.И.Иловайского к антинорманнской тематике, которая не давала покоя русским учёным ещё со времён Ломоносова, Миллера и Шлёцера. Во времена раскола русского образованного общества на «славянофилов» и «западников» столкновение «норманнской» и «антинорманнской» теорий происхождения российского государства вновь стало историческим фактом, породив массу новых исследований по данной проблематике.
Славянофильствующие историки (В.Ламанский, С.Гедеонов, Костомаров, Забелин) в ряде своих небезынтересных работ отстаивали славянский фактор происхождения русской государственности. Однако виднейшие представители московской исторической школы (Соловьёв, Беляев, Кавелин) по-прежнему прочно стояли на норманнских позициях, отвечающих запросам «западников». Общественное мнение конца 1860-х - начала 1870-х годов приняло их точку зрения. В академической среде антинорманнистам фактически заткнули рты, подвергнув их доводы едким насмешкам.
Но тут в спор вступил Д. И. Иловайский. В ряде острых, полемичных заметок и бесчисленных докладов он буквально обрушился на норманнскую теорию. Его статьи, собранные в одной книжке, вышли в 1876 году под заглавием «Разыскания о начале Руси», затем в дополненном виде - в 1882 году. Они переиздавались с дополнительной полемикой - в 1886 и 1902 годах.
В «Разысканиях о начале Руси» Д.И.Иловайский выступает сторонником южного происхождения Руси, полностью отвергая летописный рассказ о призвании варягов и всё, что связано с Рюриком.
По его мнению, норманизм в отечественной историографии держался на следующих основаниях:
Известие русской летописи (то есть рассказ о призвании варягов).
Путь из Варяг в Греки, описанный в той же летописи, и связанные с ним имена Днепровских порогов, приведенные Константином Багрянородным.
Имена князей и дружины, в особенности по договорам Олега и Игоря.
Известия византийских писателей о Варягах и Руси.
Финское название Шведов Руотсы и название шведской Упландии Рослагеном.
Известие Бертинских летописей о трех русских послах и известие Лиутпранда о Руссах-Норманнах.
Известия арабских писателей.
Скандинавские саги.
Позднейшие связи русских князей со Скандинавами.
Иловайский подробно разобрал все эти вопросы и пришёл к следующим выводам:
1) Рассказ летописи о призвании варягов полностью легендарен. Совершенно невозможно представить, чтобы более многочисленный народ добровольно отдал себя в подданство другому народу. Если же произошло завоевание, то это должно было сопровождаться перемещением больших масс людей и множеством событий, которые должны были оставить след во множестве источников (в частности, иностранных), но этого не произошло. Кроме того, малонаселённая и экономически неразвитая тогда Скандинавия попросту не могла предоставить необходимого количества сил для такого предприятия. Во всех последующих событиях Русь выступает как достаточно организованное и имеющее опыт государство, что невозможно, если представить, что завоевание произошло совсем недавно.
2) Старания норманистов объяснять русские названия исключительно заимствованиями из скандинавских языков (в частности - Путь из Варяг в Греки и связанные с ним имена Днепровских порогов, приведенные Константином Багрянородным) Иловайский считает большими лингвистическими натяжками. С тем же успехом можно производить эти названия и от славянских слов, отсутствие которых в современном языке объясняется утратой значения или смысла.
3) Имена князей и дружины (Игорь, Олег) историк считает русскими, ибо наиболее употребительные исторические имена скандинавских князей (Гаральд, Эймунд, Олаф и т.д.) у русских князей и дружинников вообще никогда не встречаются.
«Что же касается до имен дружинников, приведённых в договорах Олега и Игоря, - пишет историк, - то это отрывки из Русской ономастики языческого периода; часть их встречается потом рядом с христианскими именами в XI, XII и даже XIII веках в разных сторонах России, и только несовершенство филологических приёмов может объяснять их исключительно скандинавским племенем…»
4) Из анализа византийских источников о Варягах и Руси Иловайский вывел, что Русь, по мнению византийцев, туземный народ, а не пришлый. Имя же варягов возникает у них значительно позже времён «призвания».
5) Финское название Шведов Руотсы нисколько не указывает на тождество шведов с Русью. Филологически никем не доказано, чтобы слова Руотси и Рось были тождество, а не созвучие. Что касается до предполагаемой связи шведской провинции Рослагена или Родслагена и общества Rodhsin (гребцов) с нашею Русью, от неё добросовестно отказались уже сами представители норманистов (см. монографию С. Гедеонова).
6) Известие Бертинских летописей о трёх русских послах, служившее сильной опорой норманистам, по мнению Иловайского, свидетельствует лишь о существовании русского княжества в России в первой половине IX века, то есть ещё до так называемого призвания варягов. А русское посольство к императору Феофилу указывает на ранние сношения Руси с Византией: «Во-первых, если б они были Шведы, то почему стали бы называть себя Руссами, а не Шведами. Во-вторых, самый текст летописей не говорит ясно и положительно о шведском происхождении…»
7) Известия арабских писателей также не содержат ни одной черты, свидетельствующей о том, что Русь и скандинавы – одно и тоже. Из этих источников можно понять, что уже во второй половине IX и в первой X века арабы знали Русь как многочисленный, сильный народ, имевший соседями Булгар, Хазар и Печенегов, торговавший на Волге и в Византии. Нигде нет и малейшего намёка на то, чтобы Русь арабы считали не туземным, а пришлым народом.
8) В русских летописях и в скандинавских сагах нашлось несколько сходных преданий. Например, о смерти Олега от своего коня, о взятии Коростена Ольгой при помощи воробьев и голубей, и т.д. Заимствование мифологических сюжетов, по мнению Иловайского, ничего не доказывают, т.к. сходные мифические мотивы встречаются не только у родственных народов, но также у народов весьма отдалённых друг от друга. Сюжеты русских песен, сказок и т.д. заимствованы не только с запада, но и с востока. Если опираться только на легенды и фольклор, то с тем же успехом можно говорить о «призвании» славянами булгар, хазар, половцев и т.д.
9) Позднейшие связи русских князей со скандинавами Иловайский ставит в один ряд с отношениями с поляками, греками, немцами и другими народами, не делая никаких особенных различий.
По мнению ряда современных историков, при всём своём положительном значении выводы Иловайского принесли скорее вред российской исторической науке, чем пользу. Иловайский отбросил не только норманнскую, но и славянскую теорию, выставив свою - гунно-болгарскую. Она больше послужила дискредитации всех предшествующих антинорманнских теорий, нежели опровержению, собственно, норманнской.
Антинорманнские работы Иловайского во многом публицистичны, полемичны и носят подчас дилетантский характер (за что его отчаянно критиковали современники С. Гедеонов и М. Погодин). Но ко времени написания и издания «Разысканий о начале Руси» Дмитрий Иванович уже был официальным, записным историком, обласканным властью. Его идеи обрели большую популярность не столько в научной среде, сколько оказали значительное влияние на формирование общественного мнения по данному вопросу. Простота изложения антинорманнской теории Иловайского, сопровождаемая яркими, наглядными примерами, сделала её привлекательной для самых широких слоёв общества: даже гимназист четвёртого класса был в состоянии понять и принять предлагаемые историком выводы.
Если подводить итоги очередной схватки норманистов и антинорманистов, то можно сказать, что, благодаря Иловайскому, борьба окончилась вничью. Норманнская теория была значительно поколеблена и не добита лишь благодаря поддержке власти и научной традиции. Снаружи всё осталось по-старому, но внутренне норманнская теория была разгромлена. На протяжении последующих лет усилия её сторонников направлялись исключительно на отражение дополнительных атак антинорманистов. Ничего принципиально нового норманисты более не создали, лишь старались, подобно Иловайскому, максимально популяризировать норманнскую теорию.
Весьма характерен и тот факт, что в период так называемого расцвета «сталинской империи» и отчаянной борьбы с космополитизмом советские историки подняли на щит именно наиболее популярную в дореволюционной России теорию Иловайского, поставив её во главу угла своих антинорманнских построений.
Иловайский-публицист
Как уже было упомянуто, И.Д. Иловайский мало опирался на современную ему академическую традицию и никогда не был «кабинетным учёным», для которого единственным смыслом жизни является служение науке. Напротив, он стремился влиять на общественное мнение, быть публичным человеком, активно откликаясь на все проявления борьбы между сторонниками различных политических направлений в конце XIX – начале XX века.
В 1870-90-е годы Д.И.Иловайский проявляет себя как талантливый публицист. Со статьями охранительного содержания он печатается в таких известных консервативных изданиях как «Русский архив», «Русский вестник», «Русское обозрение», «Московские ведомости», «Новое Время». Впрочем, ни одно из перечисленных изданий полностью не удовлетворяло Иловайского. Он мечтал о собственной трибуне.
С 1897 года на доходы от своих учебников Иловайский взялся за издание своей православно-патриотической газеты «Кремль» (с конца 1907 года – «Кремль Иловайского»). Газета состояла преимущественно из его собственных публикаций (он же был редактором и распространителем, т.е. по сути, единственным сотрудником газеты вплоть до последнего года ее существования – 1916). Хотя газета анонсировалась как ежедневная, выходила она весьма нерегулярно. Так в 1897 году вышло всего 5 номеров, в 1898 году издание «Кремля» вообще прекратилось, в 1899 году вышло всего лишь два номера, та же ситуация повторилась и в 1900 году. Поэтому Дмитрий Иванович вскоре убрал из заголовка газеты слово «ежедневная», заменив его более подходящим к изданию словосочетанием «политическая и литературная газета».
Политическое кредо Иловайского было отчётливо заявлено уже в одном из первых номеров «Кремля»:
|
«Русский самодержавный строй создан и выработан русским народом, проведён им сквозь ряд веков и великих событий до самого настоящего времени. Этот строй незыблемо покоится на том обаянии царской идеи, которым проникнуты многие миллионы русских людей, на той трогательной вере, которую русский народ питает в своего царя, как высшее идеальное выражение своей народности. В минуты тяжёлых испытаний в нём одном он привык видеть свое спасение и свои надежды на лучшие времена. Следовательно, путеводною идеею для русских интеллигентных консерваторов должно быть благо собственного народа или, как мы обыкновенно выражаемся, национальные русские интересы. Всё, что идет на пользу коренному русскому народу, то и укрепляет его самодержавный строй; наоборот, где, при столкновении русских интересов с инородческими и иностранными, отдается предпочтение последним, там происходит подрыв или расшатывание этого строя. Борьба консерваторов с радикалами должна происходить именно на этой почве, то есть на почве национальных интересов, и ни на какой другой». |
Неудивительно, что начавшаяся в 1905 году революционная смута была воспринята Иловайским с негодованием. Не преминул историк отметить и непропорциональную еврейскую составляющую революции, ставшей, по его мнению, движущей силой смуты: «Пора бы русскому обществу очнуться от угара, который наслали на него органы жидовской печати, вот уже года три нагло уверяющие, что в России происходит якобы освободительное движение в смысле гражданской свободы, – писал он в октябре 1907 года в статье с характерным названием «Поработительное еврейское движение», – Движение это у нас сопровождается полным упадком нравственности, бесконечными убийствами из-за угла, грабежами, бессмысленными рабочими забастовками от которых страдают сами же рабочие. Главная причина таких результатов заключается в том, что означенное движение не русское, не национальное, что им овладело и руководит жидовство, с помощью захваченной в его руки печати, которое все русское национальное преследует и топчет в грязь».
Тем не менее, будучи сторонником представительных учреждений, Иловайский первоначально приветствовал Манифест, изданный Николаем II 17 октября 1905 года под давлением С.Ю.Витте. Манифест, провозглашавший гражданские свободы и создание народного представительства – законодательной Государственной Думы – должен был, по мнению Витте, положить конец революции, однако результат оказался прямо противоположным. Все антигосударственные силы восприняли Манифест не как проявление царской милости, а как слабость правительства и сделали соответствующие выводы – продолжать борьбу с самодержавием до полной победы.
Иловайский вскоре разочаровался в Манифесте и дарованных народу свободах, окончательно перейдя в лагерь крайне-правых (до этого он любил повторять, что является «умеренным консерватором или умеренным либералом, что почти одно и то же»). Историк становится действительным членом целого ряда черносотенных организаций: петербургского Русского Собрания, московского Русского Монархического Собрания, Союза Русских Людей. В силу почтенного возраста Дмитрий Иванович не мог уже принимать активного участия в политической борьбе за священные для него идеалы – Православие, Самодержавие и Русскую народность, но авторитет его среди правых монархистов был весьма высок. Ещё бы – они все учились по его учебникам, а главный лозунг черносотенцев «бей жидов – спасай Россию!» был наиболее популярен в публикациях «Кремля».
Обилие возникающих как грибы политических партий Иловайский делил лишь на два лагеря, полагая, что, по сути, существует только два направления: «национальное и антинациональное, русское и противорусское». «Все монархические союзы «Русского народа» и «Русских людей» с их отделами представляют более или менее направление национальное, – отмечал историк в одной из своих речей, – все остальные – направление антинациональное».
Когда в ноябре 1908 года Дмитрий Иванович Иловайский отмечал 50-летний юбилей своей научной деятельности, кроме известных учёных, коллективов научных обществ и музеев приветственные телеграммы ему направили практически все руководители монархических организаций. Русского учёного-патриота приветствовали Киевский Клуб Русских Националистов, московские Русская Монархическая Партия и Русское Монархическое Собрание, Одесский Союз Русских Людей, фракция правых III Государственной Думы, Русский Народный Союз имени Михаила Архангела в лице его бессменного лидера Владимира Пуришкевича и другие черносотенные объединения. Правый лагерь искренне выражал историку своё глубокое уважение, отмечая присущий Иловайскому твёрдый монархизм, консерватизм, национализм и немалое гражданское мужество. В тех условиях открыто заявлять о своём «правом монархизме» и национализме мог позволить себе не всякий учёный.
Несмотря на свою видимую всем симфонию с властью, Д.И. Иловайский открыто высказывал свои взгляды, даже если они могли не понравиться самым высшим правительственным кругам. Так, в своей речи 1905 года, которую историк держал в присутствии монарших особ из дома Романовых, Дмитрий Иванович не преминул отметить, что первого Романова (Михаила) Земский собор избрал на царство исключительно за его полную бездарность и неспособность управлять государством. Присутствующие Романовы с историком полностью согласились.
Говоря об антисемитизме Д.И.Иловайского, даже нынешние националисты вынуждены признать, что выступал публицист не против евреев как народа, а именно против того, что он сам охарактеризовал ёмким словом «жидовство». Иловайский считал, что евреи, населяющие Российскую Империю, должны быть ассимилированы, дабы утратить своё антихристианское, а, следовательно, и антигосударственное, религиозное и культурное своеобразие. При этом он выступал решительным противником самосудов над евреями – популярных в те годы еврейских погромов, часто инициируемых самим правительством.
И далее: «Если бы я также хотел исходить из личных отношений, то ничего не мог бы сказать против Евреев; так как встречал среди них много достойных людей Инородческая неприязнь во мне началась уже после того, как при надвигающейся на Русский народ опасности я принял посильное участие в его самообороне».
Крайне правые убеждения, никогда не скрываемое юдофобство, в сочетании с материальным благополучием привели к непопулярности и даже неприятию историка и публициста Иловайского в либеральных общественных, а также учёных кругах России. Это выразилось, прежде всего, в забвении и необоснованной критике его значительных заслуг в области русской истории, краеведения, методики преподавания исторической науки в средней и высшей школе. В предреволюционные годы во многих «либеральных» гимназиях учебники Иловайского были заменены пособиями менее консервативных авторов, а самого историка научная общественность ещё при жизни «похоронила» как учёного, записав в оголтелые черносотенцы.
Личная жизнь
Практически всё, что мы знаем о личной жизни Д.И.Иловайского, почёрпнуто историками из автобиографического очерка поэта М.И. Цветаевой «Дом у Старого Пимена», написанного ею по детским и юношеским воспоминаниям в 1933 году.
 |
М.И.Цветаева являлась сводной внучкой И.Д.Иловайского – её отец профессор И.В.Цветаев первым браком был женат на Варваре Дмитриевне Иловайской (1858-1890) – дочери историка, талантливой оперной певице. Варвара Дмитриевна умерла в 32-х летнем возрасте, оставив мужу двоих детей. Валерия и Андрей – родные внуки Иловайского и сводные сестра и брат Марины и Анастасии Цветаевых.
Безоговорочно верить воспоминаниям М.И.Цветаевой нельзя, ибо восприятие поэтом «дедушки» Иловайского, в силу весьма сложных семейных обстоятельств, сегодня выглядит более чем субъективно. Знаменитый «дедушка» и его не менее известная «внучка» - люди не просто разных эпох, но и абсолютно разного, прямо противоположного мироощущения. При жизни поэт и историк даже не были близко знакомы, и в произведении уже зрелой Цветаевой явно прослеживается неизжитый юношеский максимализм при характеристике личности, а также и некоторых поступков Д.И.Иловайского.
Впоследствии на детские впечатления поэта Цветаевой накладываются особенности её мировосприятия, продиктовавшие метафоричность и даже мифологичность событий, описанных в очерке «Дом у Старого Пимена».
Этот очерк следует рассматривать лишь как художественное произведение, которое ни в коей мере не претендует на полную фактографическую достоверность или роль исторического источника. К сожалению, современные биографы Иловайского вынуждены относиться к «Дому» Цветаевой как к своеобразному источнику, ибо других, менее противоречивых и более достоверных сведений о частной семейной жизни знаменитого историка в их распоряжении попросту нет.
После женитьбы И.В. Цветаева на М.А. Мейн и рождения сестёр Цветаевых, Д.И.Иловайский нередко бывал в их доме в Трёхпрудном переулке. Кстати говоря, сам дом, позднее воспетый в стихах М. Цветаевой, фактически являлся домом Иловайского - он подарил его дочери Варваре Дмитриевне на свадьбу.
С детства Марина воспринимала старика Иловайского как «не своего» дедушку, которому вообще нет до неё никакого дела. Дмитрий Иванович даже не отличал сестёр Цветаевых друг от друга, хотя Ася и Марина внешне не были похожи:
Как и многие современники, М.Цветаева отмечала, что Иловайский всегда был человеком с удивительно красивой внешностью. Он напоминал собой не то какого-то сказочного купца-красавца, не то былинного гусляра Садко. Красавицами, по общему мнению, были обе его жены, а также и все дети. «Красота в этой семье цвела!», – напишет позже сводная внучка в своём очерке об Иловайских.
До глубокой старости Дмитрий Иванович сохранял прямую осанку, был бодр, удивительно трудоспособен.
«Это был красавец-старик. Хорошего роста, широкоплечий, в девяносто лет прямей ствола, прямоносый, с косым пробором и кудрями Тургенева и его же прекрасным лбом, из-под которого – ледяные большие проницательные глаза, только на живое глядевшие оловянно», – вспоминала «деда» Иловайского Цветаева.
Сохранению хорошей физической формы, видимо, способствовал тот образ жизни, который вёл учёный-патриот. Как сообщал родной внук Иловайского Андрей, весь московский период своей жизни дедушка никогда ни на чём не ездил – всегда ходил пешком. Несмотря на добротный, просторный хорошо отапливаемый дом, располагавшийся в Пименовском (с 1922 года – Старопименовском) переулке в Москве («Дом у Старого Пимена») Дмитрий Иванович спал на чердаке, «в самый мороз с открытой форткой». Тоже самое заставлял делать и своих домашних. Вопреки хорошему достатку и даже богатству, Иловайский придерживался строгой диеты, съедая лишь «за целый день три черносливины и две миски толокна». «А – здоров!!! До сих пор верхом ездит, а как в рог трубит – уши лопаются!» – передавала рассказ брата Марина Цветаева.
Между тем, в личной жизни Дмитрий Иванович был глубоко несчастен. Первая его жена Варвара Николаевна и все трое детей от первого брака рано умерли. Второй брак, заключённый с Александрой Александровной Коврайской (1852-1929), бывшей на тридцать лет его моложе, также принёс Иловайскому немало горя. По словам М.Цветаевой, их отношения напоминали отношения жертвы (молодая красавица Александра Александровна) и тюремщика (уже немолодого историка-вдовца). Они вынуждены были жить под одной крышей, постепенно создавая собственный, очень камерный мир, в котором любые изменения грозили полным разрушением видимого спокойствия:
Двое из троих детей, родившихся в этом браке – Надежда и Сергей умерли в 1904 году в возрасте 22-х и 20-ти лет. Это произошло примерно в то же время, когда заболела туберкулёзом мать М.Цветаевой, и Цветаевы вместе с Иловайскими провели лето в Италии. Марину-подростка до глубины души тронула смерть Нади Иловайской и её брата. «Первая жена, двое мальчиков, дочь; сын и дочь от второго брака… Это был какой-то мор на молодость. Мор, щадивший только его (Д.И.Иловайского – Е.Ш.)», – вспоминала впоследствии Цветаева. Сам же Дмитрий Иванович относился к этой череде смертей по-христиански – «Бог дал, Бог и взял».
Оставшаяся в живых дочь Ольга (1883-1958), по словам той же М.И.Цветаевой, для Иловайского «хуже, чем умерла: бежала к человеку еврейского происхождения в Сибирь, где с ним и обвенчалась». Самовольного поступка дочери, которая ввела в его род еврейство, Дмитрий Иванович не простил, новорожденного внука не признал, и до конца жизни так и не наладил с Ольгой отношений.
«Смерти я не страшусь…»
В 1918 году 86-летний старец «за убеждения» и «за германскую ориентацию» был арестован ЧК и около трёх недель просидел в заключении. Однако вскоре, стараниями М.Цветаевой, обратившейся за помощью к своему квартиранту - влиятельному еврею-большевику, был освобождён.
Вот как описывает эти события в своём очерке «Дом у Старого Пимена» сама Марина Ивановна:
«Поздно вечером сторожу у тогда ещё звонившего телефона своего квартиранта Икса. Топ-топ-топ-топ – по лестнице. Открываю. «Генрих Бернардович!» – «Да?» – «Нечего сказать, хороши ваши большевики, – столетних стариков арестовывают!» – «Каких ещё стариков?» – «Моего деда Иловайского». – «Иловайский – ваш дед??» – «Да.» – «Историк?» – «Ну да, конечно». – «Но я думал, что он давно умер». – «Совершенно нет» – «Но сколько же ему лет?» – «Сто». – «Что?» Я, сбавляя: – «Девяносто восемь, честное слово, он еще помнит Пушкина». – «Пом-нит Пуш-кина?! – И вдруг, заливаясь судорожным истерическим смехом: – Но эт-то же – анекдот… Чтобы я… я… историка Иловайского!! Ведь я же по его учебникам учился, единицы получал…» – «Он не виноват. Но вы понимаете, что это неприлично, что смешно как-то – то же самое, что арестовать какого-нибудь бородинского ветерана». – «Да – (быстро и глубоко задумывается) – эт-то – действительно… Позвольте, я сейчас позвоню… – Из деликатности отхожу и уже на лестнице слышу имя Дзержинского, единственного друга моего Икса. – Товарищ… недоразумение… Иловайского… да, да, тот самый… представьте себе, еще жив…»
На допросах в ЧК старик Иловайский вёл себя достойно и мужественно. «Необыкновенный старик! Твердокаменный! – передавала Цветаева рассказ одной из сотрудниц ЧК – Во-первых, как только он сел, одна наша следовательница ему прямо чуть ли не на голову со шкафа – пять томов судебного уложения. И когда я ей: «Ида Григорьевна, вы все-таки поосторожнее, ведь так убить можно!» – он – мне: «Не беспокойтесь, сударыня, смерти я не страшусь, а книг уж и подавно – я их за свою жизнь побольше написал». Начинается допрос. Товарищ N сразу быка за рога: «Каковы ваши политические убеждения?» Подсудимый, в растяжку: «Мои по-ли-ти-че-ски-е у-беж-де-ни-я?» Ну, N думает, старик совсем из ума выжил, надо ему попроще: «Как вы относитесь к Ленину и Троцкому?» Подсудимый молчит, мы уже думаем, опять не понял, или, может быть, глухой? И вдруг, с совершенным равнодушием: «К Ле-ни-ну и Троц-ко-му? Не слыхал». Тут уж N из себя вышел: «Как не слыхали? Когда весь мир только и слышит! Да кто вы, наконец, черт вас возьми, монархист, кадет, октябрист?» А тот, наставительно: «А мои труды читали? Был монархист, есть монархист. Вам сколько, милостивый государь, лет? Тридцать первый небось? Ну, а мне девяносто первый [в действительности Иловайскому шел 87-й год]. На десятом десятке, сударь мой, не меняются». Тут мы все рассмеялись. Молодец старик! С достоинством!»
Хлопоты Цветаевой об освобождении Иловайского увенчались успехом. Хорошо зная своего деда, Андрей Цветаев просил Марину не говорить Дмитрию Ивановичу, что освободил его из плена большевик-еврей: «…Если узнает – обратно запросится!»
Марина Ивановна не сказала, но, наверное, зря. Старику Иловайскому, возможно, польстило бы, что его имя знают все, кто получил образование в царской России. Даже большевики.
Несмотря на глубокое презрение либерально-демократической общественности к заслугам Д.И.Иловайского как учёного и общественного деятеля, в сознании нескольких поколений русских людей слова «история» и «историк» прочно ассоциировались с его именем. Ведь первое знакомство с историей Отечества, как и «единица» за невыученный урок, врезается в память куда сильнее и ярче, чем прочитанные в сознательном возрасте монографии или учёные труды…
Работавший до последнего дня, Дмитрий Иванович Иловайский скончался 15 февраля 1920 года в «Доме у Старого Пимена», немного не дожив до 88 лет. Александра Александровна, его жена, доживала свои дни в одной маленькой комнатке этого дома, поскольку ее «жилплощать» была подвергнута «уплотнению». Она вынуждена была распродавать на рынке и выменивать на продукты нажитое мужем имущество. Пережить Д.И. Иловайского ей довелось лишь на девять лет – зимой 1929 года она была убита бандой грабителей. Бандиты действовали по чьей-то наводке и явно рассчитывали найти у вдовы Иловайского немалые ценности. Но вся добыча, по сообщению М.Цветаевой, составила шестьдесят четыре рубля с копейками.
Увы, но так проходит слава мира!
Елена Широкова
По материалам:
Иванов А. «Смерти я не страшусь». Дмитрий Иванович Иловайский (1832-1920) Русская линия
Дурновцев В.И., Бачинин А.Н. Ученый грызун: Д.И.Иловайский // Историки России. XVIII – нач. ХХ века. М., 1996.
Историки России. Биографии / Сост., отв. ред. А.А. Чернобаев. М., 2001.
Цветаева М.И. Дом у Старого Пимена // Автобиографическая проза. М., 1991.
Дмитрий Иванович Иловайский (11 февраля 1832, Раненбург, Рязанская губерния - 15 февраля 1920, Москва) - русский историк, публицист, автор пятитомной «Истории России», редактор и издатель газеты «Кремль». Известен как критик норманнской теории.
Биография
Родился в семье мещанина, управляющего имением графини Пален. Учился в казённом раненбургском уездном училище и рязанской гимназии (1845-1850). Затем окончил историко-филологический факультет Московского университета, где учился в 1850-1854 годах. После окончания учёбы желал поступить на военную службу, от чего вынужден был отказаться из-за подозрения на туберкулёз. Как казённокоштный студент имел обязательство отработать не менее шести лет в учреждениях Министерства народного просвещения, вернулся в Рязанскую губернию, где преподавал в уездной гимназии.
В январе 1858 года Д. И. Иловайский представил в совет Московского университета магистерскую диссертацию «История Рязанского княжества» и поскольку автор «показал прекрасный пример собратьям своим, учителям истории в гимназиях губернских городов», 3 июня 1858 года совет университета принял решение опубликовать эту работу за казённый счёт «в уважение особенных достоинств… и недостаточности средств автора». С 16 июня 1858 года он благодаря графу Алексею Уварову получил должность старшего учителя 3-й московской гимназии на Лубянке. В Москве сблизился с собиравшейся вокруг К. Н. Бестужева-Рюмина группой молодых учёных. Диссертацию защитил 16 июня 1858 года (председательствовал на защите и выступил официальным оппонентом Сергей Соловьёв, вторым оппонентом выступил Степан Ешевский, выступали с критикой Осип Бодянский и Сергей Шпилевский, присутствовали также А. С. Уваров и ректор Аркадий Альфонский). В 1860 году избран адъюнктом по кафедре всеобщей истории для преподавания на юридическом факультете, но уже вскоре, 6 мая 1861 года в Петербурге был подписан приказ о его командировке за границу для подготовки к профессорскому званию. Практически сразу по возвращении в Россию 10 марта 1862 года он подал прошение об отставке, мотивировав своё решение невозможностью совмещать педагогическую деятельность с занятиями русской историей), занялся научной и публицистической деятельностью.
По учебникам истории Иловайского, выдержавшим более 150 изданий, учились несколько поколений российских гимназистов. Средства к существованию он добывал прежде всего их публикацией, по некоторым подсчётам они принесли автору более полумиллиона рублей дохода. Современные исследователи указывают, что он являлся тогда «едва ли не самым состоятельным отечественным историком»; подчёркивают, что «материальную самостоятельность, отсутствие связи с академической средой необходимо принимать во внимание при анализе научной концепции учёного»; указывают, что «политическое миросозерцание Д. И. Иловайского оставило глубокий след как на выборе тематики его исследований, так и на трактовке отдельных проблем и целых периодов российской истории». 12 декабря 1870 года совет Московского университета утвердил Д. И. Иловайского в степени доктора русской истории.
Среди книг, на которых сохранились пометы Сталина, есть и «Средняя история. Курс старшего возраста. Составил Д. Иловайский. Издание пятое, с сокращениями. М. 1874». Книга эта интересна не только многочисленными пометами вождя. Например, на последней странице он крупно, витиеватым почерком написал: «Много неверного в этой истории Х.Х.Х.! Дурак Иловайский!..»
После глубоких исследований, относящихся к вопросу о происхождении Руси, выступил решительным противником норманской теории.
В марте 1881 года после убийства Александра II одним из первых сформулировал мысль об «инородческом» характере революционного движения в России, утверждая, что русские революционеры являются лишь слепым орудием в руках поляков и евреев.
В 1881, 1889 и 1893 годах избирался гласным Московской городской думы. В городской думе Ф. И. Благов поддерживал кадетскую группу.
После выхода Манифеста 17 октября 1905 года и революционных событий 1905-1907 годов Иловайский перешел от умеренно-консервативных взглядам к радикально-консервативным, и вступил в ряд монархических организаций, таких как Русское собрание, Союз Русских Людей, Союз русского народа. В 1897-1916 Иловайский издавал газету «Кремль» право-консервативного направления, состоящую преимущественно из его собственных публикаций.
РЕФЕРАТ на тему:
«ДмитрийИванович Иловайский»
Глава 1. Биография Д. И. Иловайского
Глава 3. Вклад Д.И.Иловайского в развитие историографии
Список литературы
Глава 1. Биография Д.И.Иловайского
Крупныйрусский историк, педагог, публицист, общественный деятель Дмитрий ИвановичИловайский родился 24 февраля (по старому стилю 11 февраля) 1832 г. вг.Раненбурге Рязанской губернии. Отец его, Иван Михайлович, был приписан кмещанам Козловского уезда Тамбовской губернии. Движимого и недвижимогоимущества у семьи не было. Отец то был управляющим имением, то служил в конторепо управлению мельницами, то перебивался случайными заработками.
В Раненбургском уездном училищеотметили способности мальчика и рано проявившуюся склонность к истории.Инспектирующий училище (видимо, это был будущий директор Рязанской гимназии,талантливый педагог Ф.И. Шиллинг), выслушав ответ ученика, удивился: тот зналне только параграфы учебника, но и предисловие. Встретившись с его родителями,он посоветовал отдать мальчика в гимназию. Стоило это очень дорого, но семьярешилась пойти на расходы.
В августе 1843 г. Иловайский взошелпо ступеням самого красивого здания в городе - Первой мужской гимназии (нынездание сельскохозяйственной академии). Там тоже оценили способности ученика, ипедагогический совет рекомендовал его на историко-филологический факультетМосковского университета.
Студентом Иловайский прошел лучшую вРоссии историческую школу. На формирование его взглядов, жизненных установокнаибольшее влияние оказали самые авторитетные историки - С.М. Соловьев, Т.Н.Грановский, яркие историки литературы Ф.И. Буслаев и С.П. Шевырев.
По знаниям и успехам в наукахДмитрий Иловайский был среди первых студентов университета. Крымская война чутьне изменила его судьбу: на выпускном курсе он пытается уйти в действующую армию. Но безжалостный диагноз - начинающийся туберкулез - исключает военную службу. Только в следующую войну1877-1878 гг. он попал на фронт, но не солдатом, а уже известным историком. Былпод Плевной, ходил под пулями по русским укреплениям, видел изнанку войны,слышал крики и стоны солдат в госпитале, встречался с прославленным генераломМ.Д. Скобелевым.
Но это спустя 20 лет. А в ноябре 1854г. Иловайский получил назначение «старшим учителем по предметуистории» в свою родную гимназию. Почти четыре года были наполненынапряженным преподавательским трудом, научными поисками, путешествиями по рязанскимдревностям, публикациями статей в местной и столичных газетах, сдачеймагистерских экзаменов и подготовкой диссертации. В Рязани были начаты первые16 работ, в том числе сразу замеченная научной общественностью «ИсторияРязанского княжества». Этот труд, удостоенный Уваровской премии Академиинаук, ценится и в настоящее время. Рязанская историография обязана Иловайскомуважными публикациями по истории культуры: об открытии в Рязани публичнойбиблиотеки, истории Рязанской гимназии. Он ввел в высокую науку имена рязанскихисториков Т.Воздвиженского, А.Пискарева, археолога Д.Тихомирова, определил фактсуществования погибших рязанских летописей. Иловайский - родоначальникрегиональной историографии и автор первого очерка о рязанской старине. Задача,которую Дмитрий Иванович ставил в первом своем труде - изучать духовную жизньнарода, его предания, песни, поверья, легенды, - актуальна и для современныхисториков.
В Рязани он познакомился с М.Е.Салтыковым-Щедриным и входил в кружок местных либералов, горячо обсуждавшихгрядущие реформы по освобождению крестьян. Трудолюбивого учителя заметили вМосковском учебном округе и перевели в лучшую тогда 3-ю московскую гимназию.
Переехав в Москву, Иловайский не прерывал связи с Рязанщиной, посылал своикниги, которые бережно сохранила научная библиотека Рязанского краеведческогомузея-заповедника. В его трудах отражены два приезда в Рязань: в 1881 и 1895годах. Историк делал главный доклад на праздновании 800-летия Рязани, былпочетным членом Рязанской ученой архивной комиссии. Всю жизнь Иловайскийсотрудничал с однокашником по Рязанской гимназии и Московскому университету,издателем «Русского архива» П.И. Бартеньевым. Именно в Рязанскойгимназии у Дмитрия Ивановича родилась мысль о создании новых книг по истории.Иловайский создал несколько учебников по российской и всеобщей истории, которыевыходили с 1860 до 1916 г. Он осуществил более двухсот изданий своих пособий - случай в педагогической практикеуникальный. Учебники, как и другие труды Иловайского, после длительногоперерыва были переизданы недавно, в 90-е годы XX века. Иловайский преподавалнекоторое время в Московском университете, но в 1862 г. оставил службу ипосвятил всю свою жизнь науке, публицистике и изданию учебников. Более 30 летон работал над многотомником «История России», много сделал дляизучения славянства. Докторская диссертация Дмитрия Ивановича была посвященаГродненскому сейму - последнему сейму Речи Посполитой. Интересны и егобиографические работы о просветителях XVIII в. - замечательной русской женщине,главе двух академий Е.Р. Дашковой и знаменитом издателе Н.И. Новикове.
Отмечая литературные достоинства трудов Д.И. Иловайского, К.Н. Бестужев-Рюминписал, что «после Карамзина никто ближе Иловайского не подходил к томухудожественному началу, к которому должен стремиться историческийписатель».
Д.И.Иловайский умер в 1920 году. Последниегоды жизни он подвергался критике за свои учебники и некоторые теории игипотезы. Но даже самые откровенные его недоброжелатели отмечали живость языка,яркость и образность изложения, передачу истории в лицах, героику и патриотизм.Современные читатели найдут в его книгах много интересного, а в личности самогоисторика немало поучительного.
Глава 2. Исторические взгляды Д.И.Иловайского
Историк Дмитрий Иванович Иловайскийне был склонен к глубоким историческим обобщениям, но писал свои сочинения таклегко и интересно, что нередко увлекался и сам. Прославился Иловайский какавтор десятки раз переиздававшихся учебников по всеобщей и русской истории. Онтакже является автором ряда статей.
Дмитрий Иванович Иловайский довольноподробно изучил произведение «Слово о полку Игореве». Первым выступлениемИловайского в печати на тему «Слова…»был отклик на статью Ф. И. Буслаева «Русскаяпоэзия XI и начала XII в.», в которой «Слово..» рассматривается как поэтическое произведение, сохранившее мифологию игероический эпос русского народа более ранней поры. И., высоко оценивая трудБуслаева, обратился к другой проблеме.Он доказывал, что «Слово…» является произведением, свидетельствующим о наличиив XII в. развитой традиции княжеско-дружинной поэзии, и что автор его былкняжеским певцом из придворной среды. В конце статьи Дмитрий Иванович сравнивает текст «Слова…», где говорится о Бояне, с отрывками из ЖитияФеодосия, игумена Печерского. Мысли,высказанные относительно «Слова…» в1859, развиты были Иловайским в его«Истории России», в разделе, озаглавенном, «Поэзия, придворные певцы». В ЮжнойРуси было традиционным исполнять хвалебные песни князьям в связи с ихподвигами. Так, галичане в 1221 приветствовали своего освободителя МстиславаУдалого, это известие сохранилось в Летописи Длугоша. Придворным певцом былБоян, который прославлял Ярослава и Мстислава Владимировичей, РоманаСвятославича. В Галицко-Волынской летописи под 1241 Митуса назван «словутным певцом».«Высоким поэтическим даром» наделен был неизвестный автор «Слова…». По мнениюИловайского, он был дружинником, книжно-образованным человеком, но умевшимпользоваться народными преданиями: руссский княжеский род - потомок Дажь-Бога, Боян и вообще певецназывается внуком бога Велеса, ветры - внуки Стрибога, Солнце называется Хорсом. Он служилчерниговско-северскому колену князей, в то время как Киевская летопись(Выдубицкий свод) прославляла Мономаховичей. У автора «Слова…», представителяпридворно-княжеской поэзии, народ («черные люди») остается в тени. На странице 557-559 «Истории России» Иловайский даетперечень трудов по «Слову…», вышедших в 1876-79. Здесь жеДмитрий Иванович возражает М. А. Максимовичу, которыйсчитал Митусу церковным певцом,добавляет пример придворно-дружинного эпоса в Ипат. лет. под 1201, гдеговорится о начале княжения Романа Волынского, в ней же под 1251 по поводупобеды Даниила и Василька над ятвягами сказано - «И песнь славну пояху има».
В 1873 И. опубликовал статью, посвящ.толкованию текста «Слова…» «… дивъ кличетъ връху древа, велитъ послушати… итебѣ, тьмутораканьскый блъванъ». И.обращает в этой связи внимание на то, что среди славянских слов с корнем «бал»имеется польское слово «bałwan», которое одновременно означает чурбан иволну. Это слово, как предполагает Иловайский, в древнеславянском языке также имело значение волны иупотреблялось в этом первонач. значении и на Руси (это мнение со ссылкой на О.Сенковского возродит впоследствии А. Мазон. См. Болван). «Тмутараканский болван» вконтексте «Слова…», по мнению Иловайского, можно перевести как «Тмутараканскийпролив». В следующем году Дмитрий Иванович откликнулся на появившуюся статью Н.Ламбина «О Тмутороканской Руси». В своем отзыве он с позиции противниканорманизама выступил с резкой критикой рассуждений Ламбина о Тмутаракани. Племя таврических готов, уцелевшее в южной горнойчасти Крыма, исповедовало христианство; их нравы, как полагает Иловайский,должны были отличаться от языческой Руси. Поэтому «их недружелюбное отношение кРуси слышится еще в XII веке, в Слове о полку Игореве».
В книге «Разыскания о начале Руси»,посвященной. критике норманнской теории происхождения Руси, Иловайский наряду слетописными материалами пользовался «Словом…» как достоверным источником. Так, он отметил,что в «Слове…» нет намека на призваниеваряжских князей, хотя упоминается о веке Трояна, называются имена князей,которых нет в летописях. О Тмутаракани в летописях упоминается вскользь, а в «Слове…»о ней говорится как о части Русской земли, но отрезанной от нее половцами.Автор «Слова о полку Игоревом» знал о готах, проживавших на южном берегу Крыма,поэтому и упоминает о готских девах. И. предполагал, что пределыТмутараканского княжества на севере почти примыкали к Чернигово-Северскойземле, поэтому для автора «Слова…» памятны связи с Тмутараканью. Как возражениенорманистам о западном происхождении Руси Иловайский указал на славянское происхождение многихназваний («карна» - «печаль», «беда», «Боян» -от слова «баять», «вещать», «Дажь-бог» - «бог воды», «Хорс» - «хороший», «были» - «бояре», «каган» - наименование доверенных лици др.). В небольшой статье «Воспоминание о Галиче на Днестре» Иловайскийкомментирует текст «Слова…» о Ярославе Осмомысле: «Высоко сѣдишина своемъ златокованнѣмъ столѣ, подперъ горы Угорскыи своими желѣзнымиплъки». Исторические иархеологические данные свидетельствуют отом, что Галицкий кремль, находясь на высоком холме, господствовал над долинойс рекой, а береговые холмы, являющиеся отрогами Карпат, на которых стоялиполки, «представляются как бы подпирающими сами Карпаты». И. заключает, что этоявляется подтверждением тому, насколько хорошо автор «Слова…» знал современнуюему Русь, особенно южную.
Как я уже говорила, Дмитрий ИвановичИловайский был ярым противником норманнской теории, а также чрезвычайноскептически относился к летописным известиямо ранней поре русской истории, доказывая, что в летописях отражались отчастинастроения и интересы киевских князей. Различая варягов и Русь, Иловайскийнаходит Русь не на севере, как варягов, а на юге, где он, кроме Киева, выдвигалТмутаракань. До объединения Руси под властью туземного киевского дома (ксередине X века) Д.И.Иловайский отрицал возможность свободного передвижения поней вообще и в частности, для варягов и, следовательно, и участия в торговой,военной и политической жизни страны.
Гораздо слабее попытки Иловайскогоотожествить Русь с роксоланами и доказать славянство болгар, гуннов, ятвягов - попытки, основанные отчасти на крайне рискованных ономатологических сближениях.Статьи Иловайского по варяго-русскому вопросу соединены в «Разысканиях оначале Руси» (М., 1876 и 1882), потом в двух, так называемыхдополнительных полемиках (М., 1886 и 1892).
Обширная «История России»Иловайского стала выходить с
Учебники Иловайского по всеобщей ирусской истории выдержали десятки изданий; они написаны живым языком, но частострадают неясностью и сбивчивостью суждений, прямыми, порой, ошибками,отсутствием руководящей мысли и (особенно учебники по русской истории)тенденциозностью. Как публицист, Иловайский настроен очень консервативно икрайне националистически. В
Глава 3. Вклад Д.И.Иловайского висториографию
Вклад Дмитрия Ивановича вотечественную историографию достаточно весом. Несмотря на то, что многие егоучебники по всемирной и отчественной истории носят более художественныйхарактер, нежели научный, по ним изучалапрошлое своего отечества и вообще мира вся образованная Россия в конце19 – начала 20 веков.
Учебники Д.И.Иловайского, занимавшиев 1870-1880-е гг. монопольное положение в средней школе и доминировавшие вплотьдо конца века, отличались четкой монархической и национал-патриотической направленностью.Это вполне соответствовалосодержанию общего среднего образования и задачам систематического курса историитого времени.
Однако к концу XIX века начались“крестовые походы” в Ученом комитете образования и печати на учебникиД.И.Иловайского со стороны В.В.Розанова, А.С.Суворина, П.Г.Виноградова и многихдругих. Против него выдвигалосьобвинение в недостаточном подчеркивании роли социально-экономического факторапри объяснении эволюции государственных институтов, а также перенесение вучебники своих великодержавных воззрений.
В своих работах по истории отечества,Д.И.Иловайский опирался на многие взгляды Н.М.Карамзина (можно даже сказать наего историческую концепцию). ПодобноКарамзину, Иловайский считал, что история народа - это история развития егогосударственности, которая, прежде всего, воплощается в его царях ивождях.
В заключение необходимо сказать,что работы Д.И.Иловайского привлекалиинтерес не только детей, но и взрослых из-за живости языка и яркости изложения, атакже из-за передачи истории черезличности, творившие ее.
Список литературы:
1.
Бабич И.В. Иловайский ДмитрийИванович (1832-1920) // Историки России. Биографии. М., 2001
2.
БабичИ.В. О Д.И. Иловайском и его учебниках // Иловайский Д.И. Краткие очеркирусской истории. В 2х ч. М., 1992. Ч.1.
3.
Большая Советская Энциклопедия, М., 1956. Том 13-20
4.
Историографияистории России до 1917 года: Учебник для студентов высших учебных заведений: В двух томах. Т. 2 /Под ред. М.Ю. Лачаевой.- М.: Владос, 2003
5.
Л.Чекурин «Русский историкД.И.Иловайский: к 170-летию со дня рождения» //Рязанские ведомости, 2002, № 5
