Вестник архивиста - документы коллекции б.и. николаевского из архива гуверовского института войны, революции и мира при стэнфордском университете (сша, калифорния) – ценный источник по отечественной истории первой половины хх века

Иван Толстой: Наш гость - российский историк Олег Будницкий, проработавший несколько лет в архивах США. Олег Витальевич, действительно ли заморские хранилища богаты русскими документами?

Олег Будницкий: Я бы не сказал, что все сведения, которые проливают свет на историю 20 века, надо искать в заграничных архивах. Разумеется, это не так. И, если говорить об истории России, то, несомненно, главные сведения находятся в российских архивах, к сожалению, не всегда доступных для российских исследователей. Во всяком случае, не в полном объеме.

Уникальную информацию, которая не дублируется в материалах российских архивов (это, прежде всего, материалы по истории революции и гражданской войны, это материалы по истории русской эмиграции, кое-какие материалы по истории русской культуры, культуры так называемого русского зарубежья, или России за рубежом, как называет ее Марк Раев, может быть, более точно) - вот эту информацию стоит искать за границей. Несомненно, там - интереснейшие материалы по диссидентскому движению, хотя, если под диссидентским движением понимать не только то, что происходило в России в 70-е годы, а идейное сопротивление коммунизму, начиная с послевоенного времени.

Иван Толстой: Каков объем этих сведений, которые содержатся за границей?

Олег Будницкий: Я не буду говорить обо всех зарубежных архивах, но так уж получилось, что мне посчастливилось провести 2 академических года с интервалом в 5 лет в, на мой взгляд, в лучшем зарубежном архиве, содержащем русские материалы - в архиве Гуверовского института. Более точное название - Гуверовский институт войны, революции и мира при Стэндфордском университете в Калифорнии. Второй замечательный архив в Штатах, в котором мне пришлось работать меньшее количество времени, это Бахметьевский архив Колумбийского университета или, более точно, - Бахметьевский архив русской и восточно-европейской истории и культуры.

Вот об этих архивах я могу говорить более ли менее компетентно. Особенно о Гуверовском. Для примера, какие материалы там есть, которые являются уникальными и не дублируются материалами в архивах российских? Это архив Врангеля. Архив Врангеля, на самом деле, содержит не только бумаги, относящиеся лично к последнему главкому вооруженных сил Юга России, а потом русской армии. Он переименовал вооруженные силы Юга России, ибо, контролируя одну Таврическую губернию, было не серьезно именоваться таким образом. Так вот там, на самом деле, архив всего Белого движения на Юге России, ибо бумаги Деникина и так далее - все это перешло к Врангелю. И там можно найти множество интересных материалов. Это, если мне память не изменяет, более 200 коробок документов самого разного характера.

В Гуверовском архиве содержится личная коллекция генерала Юденича, Миллера, и некоторых других видных деятелей Белого движения. В Гувере находится уникальное собрание Бориса Николаевского, который собирал материалы, относящиеся к истории России, и, преимущественно, революционного движения 19-20 веков, к истории эмиграции, к истории антибольшевистской борьбы. Так вот, коллекция Николаевского состоит из 811 коробок документов. Она содержит самые разные материалы. От бумаг Троцкого, которые занимают немалое число коробок, до материалов по истории ди-пи, интереснейшую переписку с известнейшими деятелями эмиграции, с известными политическими деятелями самой разной ориентации, ибо Николаевский - архивист и историк, он общался с очень широким кругом людей. К числу жемчужин, на мой взгляд, Гуверовского архива относятся дипломатические архивы. То есть материалы русских посольств, посольств Временного правительства и впоследствии представительств антибольшевистской России. Это, прежде всего, архив русского посольства в Вашингтоне - это 474 коробки документов. Там и материалы финансового агентства, и материалы дореволюционного посольства. Там архив русского посольства во Франции. Личный архив посла Маклакова - 36 коробок документов. С моей точки зрения, может быть, субъективной, это самое интересное, что есть в Гувере, во всяком случае, с интеллектуальной точки зрения. 14 коробок переписки Василия Маклакова - это поразительное собрание, отражающее пульс, биение мысли интеллектуальной элиты русской эмиграции, оценки эмиграцией происходящего в России, в странах их пребывания и вообще, в мире. Там можно встретить и рассуждения, относящиеся и к январю 1920 года, о необходимости создания идеологии для новой России, которую можно противопоставить большевистской пропаганде. Тогда уже об этом задумывались Маклаков и его корреспондент Бахметьев. И размышления Марка Алданова, переписка с Маклаковым, о том, как создание атомной бомбы изменило мир. Алданов ведь был химик по образованию и он лучше других гуманитариев эмигрантов понимал, что произошло. Кроме того, если говорить о дипломатических архивах, скажу о собрании Михаила Михайловича Гирса. Это был российский посол в Италии, а потом он фактически жил в Париже, ибо был избран главой совета послов как старейшина русского дипломатического корпуса. И к нему перешел по наследству архив Сергея Дмитриевича Сазонова, который был не только министром иностранных дел Императорской России, он был впоследствии главой внешнеполитических ведомств Колчака и Деникина. И дипломатия белая, ее отражение сохранилось в бумагах Сазонова и Гирса. Это 44 коробки документов.

Иван Толстой: Вы говорите все время о политических или общественных и военных деятелях. Но, конечно, слушателям гораздо более известны имена деятелей культуры, архивы которых тоже хранятся и в Гуверовском архиве и в Бахметьевском?

Олег Будницкий: Я сейчас говорил только о Гуверовском архиве. Там, разумеется, хранятся материалы деятелей культуры, хотя, по-видимому, в меньшей степени, чем в Бахметьевском. Скажу о том, что смотрел я. Это архив Вишняка, в котором нашла отражение его переписка с редакцией «Нового журнала» по поводу публикации некоторых материалов Ходасевича. Причем, там есть и та часть текстов о Ходасевиче, которую целомудренная редакция «Нового журнала» не смела публиковать. О его увлечении игрой в карты и некоторых других вещах, характеризующих иную сторону личности поэта и блистательного литературного критика. Там содержится обширный архив Валентинова-Вольского, автора известных мемуарных книг, в том числе, рукопись его известной книги о символистах и интереснейшая переписка. Переписка во многом дополняющая воспоминания Валентинова-Вольского. Не все, в силу технических или иных причин вошло в опубликованные тексты. Письма позволяют многое уточнить и в его политических воспоминаниях и в его воспоминаниях о символистах. Известно, что книга Валентинова-Вольского вышла в Стэнфорде первоначально. Совсем недавно она была переиздана в России.

Иван Толстой: Олег Витальевич, насколько изучен Гуверовский архив?

Олег Будницкий: С моей точки зрения, исследована незначительная часть. При всем том, что русистика в Штатах была и есть развита достаточно основательно, тем не менее, все-таки русская история не является главным направлением американской исторической науки. Все-таки, в каждой стране, прежде всего, изучают свою собственную историю. И далеко не все те историки, которые работали над историей России, пользовались гуверовскими материалами в силу тех, или иных причин. Более того, те, кто приехал в Гувер специально, чтобы заниматься той или иной темой, они ведь занимались конкретной проблемой и брали те материалы, которые этому исследователю были интересны. Поэтому материалы Гуверовского архива введены в научный оборот выборочно и достаточно случайно. Это один момент. Второй момент - российские историки, которые получили доступ в Гуверовский архив сравнительно недавно, работали там, как правило, ограниченное количество времени. И, опять-таки, они занимаются тем, что интересует лично их.

Иван Толстой: Не разрабатывают архив, а разрабатывают свою тему.

Олег Будницкий: Поэтому, хотя есть прекрасные путеводители по архиву, хотя есть подробное описание коллекции Николаевского, огромный фолиант, где описано содержание того, что хранится в этой сокровищнице, тем не менее, далеко не все материалы изучены. Большая часть их, несомненно, не изучена и, более того, система описания материалов в американских архивах имеет определенную особенность. Скажем, в российских архивах, и тут мы должны сказать спасибо НКВД, материалы описаны детально. То есть описывается количество страниц, хранящихся в деле, излагается кратко содержание материалов. И хотя это делают архивисты, а не историки, и архивист не всегда уловит то, что уловит историк, и, тем не менее, описи российских архивов дают гораздо больше, чем описи американских. Там будет сказано: ящик такой-то, такая-то папка, переписка с такого-то по такой год или за такие-то месяцы такого-то года. И все. Сколько писем, сколько страниц? В российских архивах было бы указано, сколько писем и сколько страниц в этих письмах. Там этого не указано. Ни малейшего намека, о чем переписка, в описи нет.

Иван Толстой: Но ведь это же несоблюдение неких, с нашей точки зрения, правил учета?

Олег Будницкий: Нет, ничего подобного. В этой стране есть своя система учета материалов и, с точки зрения того, как это принято в США, все нормально. Как-то раз, когда в Гуверовский институт приехала группа российских архивистов по обмену опытом и была совместная пресс-конференция американских и российских архивистов, я спросил и тех, и других. Американских архивистов - не хотят ли они перейти на российскую систему описания, а российских - не хотят ли они перейти на американскую систему хранения. Ибо историку, конечно, удобнее получить документы в комплексе, в коробке. А не пять папочек за один раз. В то время, как в американских архивах можно получить сразу коробку. Ответили и те, и другие отрицательно. Для начала, это потребовало бы огромных средств и огромного штата. Но в силу как раз этого недостатка описания, работать в американских архивах необыкновенно интересно. Никогда не знаешь, что ты выудишь из того или иного бокса из той или иной папки. Вот, например, достаю я одну папочку в коллекции Николая Базили - это был дипломат, советник русского посольства в Париже после революции. И вот достаю папку, а из нее посыпались ордена Базили, подлинные ордена. Кроме орденов выпало, например, и меню последнего царского обеда в день отречения Николая Второго. Такие бывают любопытные вещи.

Иван Толстой: Олег Витальевич, есть такое мнение, что архивы, имеющие отношение к русским темам, все-таки должны рано или поздно переехать в ту страну, которая стоит у смысловых истоков появления этого архива. То есть, негоже держать какие-то русские бумаги, даже если они относятся к истории русского изгнания, в заграничных архивах. Архивы должны воссоединиться, как возвращается культурное наследие, как возвращается память, или как возвращаются сами изгнанники. Что вы думаете по этому поводу? Где бумагам покойнее, где им надежнее, где они будут долговечней?

Олег Будницкий: Тут есть два аспекта. Надеюсь, меня не заподозрят в антипатриотизме, если я скажу, что архивы должны находиться там, где они исторически оказались. Если додумать эту мысль до конца, то следует вернуть любое культурное достояние, относящееся к той или иной стране и оказавшееся за рубежом, в страну происхождения. То есть Россия должна тогда вернуть сокровища Эрмитажа по принадлежности. Это один момент. Другой момент - надо посмотреть на волю фондообразователя. Ведь когда люди передавали бумаги именно в американские архивы, а не в какие-нибудь другие, то они при этом что-то имели в виду. И русские эмигранты отнюдь не жаждали, чтобы их бумаги оказались на родине. И, если воля фондообразователя не оговорена, что он хочет, чтобы с такого-то года были бумаги переданы туда-то, то разговор совершенно бессмысленен.

В смысле сохранности, если говорить об архивах как о физических бумагах, увы, пока что покойнее им в зарубежных архивах, которые имеют достаточно средств, чтобы соблюдать температурный режим и другие правила хранения. Я не могу без содрогания вспоминать картину недавнего прошлого, когда по центральному телевидению показывались хранилища Госархива Российской Федерации, в которых была температура ниже нуля. Потому что не было отопления. Эту жуткую картинку я думаю, запомнил не один историк. Я надеюсь, что таких страстей больше не повторится, но на данный момент лучше бумагам там, где есть деньги для их сохранения. Вопрос в другом - в доступности материалов для исследователей.

Иван Толстой: Вот это то, о чем я вас хотел спросить дальше. Какова практика пользования архивами в России и за рубежом? В чью пользу счет тут?

Олег Будницкий: Тут счет, безусловно, в пользу зарубежных архивов.

Иван Толстой: Здесь сказывается наше идеологическое наследие, или какие-то еще другие факторы?

Олег Будницкий: Я думаю, сказывается бедность. Ну что это такое? В Госархиве Российской Федерации, в отделе русского зарубежья 4 стула для исследователей. И если ты не пришел к 10 утра, то ты оказался без посадочного места и можешь идти отдыхать. Картина, которую невозможно себе представить в нормальном, цивилизованном архиве. Но я хотел бы сказать о другом. Зарубежные исследователи, в силу того, что денег на гуманитарную науку отпускается достаточно много и существует множество фондов, которые спонсируют поездки историков за рубеж, в наших архивах в России работают много. Материальный фактор их не останавливает, они решают его при помощи своего государства, своего университета, каких-то фондов. А вот как российскому историку добраться за рубеж, вот это проблема. Насколько мне известно, ни Академия наук, ни университеты российские не в состоянии оплатить командировки своих сотрудников для исследований за рубежом. Надежда вся на зарубежные фонды. Надо сказать, что они кое-какую помощь оказывали. Я уже упомянул, что я дважды работал по году в Гуверовском архиве. В одном случае это был грант Айрикс, по международным исследованиям и научным обменам, а в другой раз это был грант знаменитой программы Фулбрайт. Это - американский грант. К сожалению, при поддержке наших фондов работать в таких архивах ни разу не приходилось.

Иван Толстой: Олег Витальевич, а зачем американским фондам выдавать гранты на исследования русской истории, тем более, такой маргинальной, как история русской эмиграции? И зачем зарубежные страны тратят так много денег на хранение, описывание и исследование бумаг, связанных с такой эфемерной частью истории, как история зарубежья, история изгнания, которые уже не существует? Нас всегда учили в Советском Союзе, что капиталист - человек расчетливый, и себе в убыток не работает.

Олег Будницкий: Это частный случай более общего вопроса об отношении к культуре. Цивилизованное общество вполне оценивает ценность культуры самой по себе. Другое дело, что не у всех есть материальные возможности это понимание реализовать в виде поддержки тех или иных научных институтов, в частности, архивов, и поддержки деятельности ученых-исследователей. Это один момент. Другой момент - в чем смысл вот этой спонсорской поддержки? Если говорить об Америке, то вообще практика американских университетов и в целом научного сообщества такова, что американцы стремятся как можно больше узнать о культуре окружающего мира, как можно больше впитать полезного и нередко доставить эту культуру к себе домой. Иногда и насовсем.

Очень многое в Америке сделано эмигрантами. Но и для того, чтобы те же американские студенты получили возможность общения с учеными других стран. Что в свою очередь способствовало бы подъему интеллектуального уровня американских ученых. Вот такой пример: в лучших университетах США учатся от 15 до 20 процентов студентов-иностранцев. Приведу другого рода статистику. 3 процента заканчивающих американские университеты, то есть первые четыре года (бакалавриат) - это иностранцы. Дальше - магистратура. Здесь среди получающих степень магистра уже 10 процентов иностранцев. Среди тех, кто получает степень доктора, 19 процентов иностранцев. Понятна логика: чем выше уровень науки, тем выше уровень интеллекта, тем больше американцы стремятся привлечь иностранных талантливых ученых для того, чтобы они содействовали и развитию интеллектуального уровня американских студентов, аспирантов. Что касается программ научного обмена, это то же самое. Имеется в виду, что ученые, которые работают в американском университете, занимаются исследованиями для себя и своей страны, они в то же время, неизбежно делятся чем-то с американскими коллегами. Так же, как и американские коллеги по обмену едут в Россию и там делятся чем-то с российскими учеными. Кстати, в случае с Фулбрайтом американцы оплачивают и то, и другое. Это не только для России, это для всего мира. То есть они оплачивают поездки зарубежных ученых в США и своих ученых в другие страны. И человек, который работает в американском университете, читает лекции какие-то разовые, иногда систематически. Если коллега зарубежный даст почитать рукопись с просьбой высказать свое мнение, конечно, это нормальный научный обмен, нормальная научная жизнь. Это вносит вклад в развитие гуманитарной культуры всего человечества и Америки, в том числе.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Гуверовский институт войны, революции и мира (англ. Hoover Institution on War, Revolution and Peace ) - политический исследовательский центр в США , входит в систему Стэнфордского университета .

Основан в 1919 году Гербертом Гувером как библиотека материалов, посвящённых Первой мировой войне . Гувер собрал большую коллекцию материалов, связанных с историей начала 20-го века и передал их в Стэнфорд, его альма-матер, чтобы основать «библиотеку войны, революции и мира». Со временем библиотека превратилась в важный исследовательский центр, занимающийся долгосрочными аналитическими программами в области политики и экономики.

Библиотека Гуверовского института является одним из крупнейших зарубежных хранилищ по истории России периода Первой мировой войны и октябрьской революции . Среди этих документов - личные фонды и отдельные документы таких видных общественных и политических деятелей России и белого движения , как генерал П. Н. Врангель , А. Ф. Керенский , генерал Л. Г. Корнилов , князь Г. Е. Львов , граф В. Н. Коковцов , русский посол в Париже В. А. Маклаков , русский дипломат М. Н. Гирс , генерал Н. Н. Юденич и многие другие.

Напишите отзыв о статье "Гуверовский институт"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Гуверовский институт

ГУВЕРОВСКОГО ИНСТИТУТА АРХИВ (Hoover Institution Archives), архив Гуверовского института войны, революции и мира при Станфордском университете (город Станфорд, штат Калифорния, США), одно из первых крупных специальных архивных учреждений в США, наиболее крупное среди зарубежных архивов хранилище материалов по истории и культуре России. Основан в 1919 году по инициативе и при финансовой поддержке Г. К. Гувера первоначально как Гуверовская военная библиотека. Целенаправленно собирал документы по истории 1-й мировой войны и связанных с ней революций 1917-19 в европейских странах, позднее основным направлением деятельности архива стал сбор материалов, относившихся преимущественно к политической истории 20 века.

Фонды Гуверовского института архива насчитывают около 60 миллионов документов и 100 тысяч политических плакатов (2006). Важную роль в сборе материалов по российской истории сыграл историк Ф. Голдер. Во время его неоднократных поездок в РСФСР в начале 1920-х годов ему нередко передавали тексты, которые боялись хранить дома (например, дневник Ю. В. Готье). Впоследствии Гуверовского института архив приобретал материалы у русских эмигрантов в Европе через своего представителя Н. Н. Головина. В. А. Маклаков передал в архив материалы заграничной агентуры Департамента полиции и архив российского посольства во Франции. Эти материалы были рассекречены во 2-й половине 1950-х годов и стали доступны исследователям. В Гуверовского института архиве находятся фонды деятелей Белого движения, в том числе П. Н. Врангеля, Е. К. Миллера, Н. Н. Юденича, материалы российских дипломатических миссий за рубежом (самым крупным является фонд российского посольства в Вашингтоне - 494 коробки). Материалы по истории культуры русской эмиграции содержатся в фонде баронессы М. Д. Врангель, матери П. Н. Врангеля, и в некоторых других коллекциях. Пополнению русской коллекции Гуверовского института архива после начала 2-й мировой войны способствовала новая (из Европы в США) эмиграция бывших подданных Российской империи и так называемая вторая и третья волны русской эмиграции. В архив передал свою коллекцию Б. И. Николаевский (811 коробок документов; преимущественно материалы по истории революционного движения). В архиве хранятся личные фонды Н. В. Валентинова, М. В. Вишняка, А. Д. Синявского, П. Б. Струве, Г. П. Струве и др. С начала 1990-х годов Гуверовского института архив передаёт в Государственный архив Российской Федерации (ГА Российской Федерации) микрофильмы некоторых коллекций, одновременно осуществляя микрофильмирование документов архива ЦК КПСС и др., хранящихся в ГА Российской Федерации и в Российском государственном архиве социально-политической истории (до 1999 Российский центр хранения и изучения новейшей истории).

Гуверовского института архив публикует документы и мемуары из своего собрания на английском и русском языках (воспоминания Н. В. Валентинова, М. В. Вишняка, Г. Уратадзе и др.); первая крупная публикация из его фондов, вышедшая в России при поддержке архива, - «"Совершенно лично и доверительно!": Б. А. Бахметев - В. А. Маклаков: Переписка, 1919-1951» (тома 1-3, 2001-02).

Лит.: Guide to the Hoover Institution archives / Ed. by Ch. G. Palm, D. Reed. Stanford, 1980; Guide to the collections in the Hoover Institution archives relating to Imperial Rus-sia, the Russian revolutions and civil war, and the first emigration / Ed. by С. А. Leadenham. Stanford, 1986.

Даниельсон Е. Архивы русских эмигрантов в Гуверовском институте // Вестник архивиста. - 2001. - 1. - С. 202-211

Настоящая статья подготовлена на основе моего выступления на конференции "Зарубежная архивная Россика", организованной Росархивом в Москве 16-17 ноября 2000 г. Русский текст подготовили Лора Сорока и Анатолий Шмелев. Автор выражает глубокую признательность Руководителю Федеральной архивной службы В.П. Козлову за предоставленную возможность предложить данную информацию вниманию широких научных кругов России.
Описание коллекций В собрании Гуверовского архива хранится примерно пятьдесят миллионов документов. По нашим оценкам, около 25% коллекций или 12,5 миллионов документов на славянских языках. Подавляющая часть русских коллекций была доверена Гуверовскому институту эмигрантами, преимущественно кто покинул Россию во время революции и гражданской войны, а также эмигрантами, покинувшими Россию во время Второй мировой войны, и недавними эмигрантами так называемой "Третьей волны". Посетители могут пользоваться бесплатно всеми коллекциями архива для своей научной работы. Исключение составляют только коллекции, доступ к которым ограничен их прежними владельцами. Подробные описи ко многим коллекциям русских эмигрантов, например к коллекциям генерала Врангеля или Н. Н. Головина, можно посмотреть в Интернете на странице http://sunsite2.berkeley.edu/egibin/oac/hoover. С вопросами можно обращаться по электронной [email protected].

Заметки по истории архива и его русских коллекций.

Основатель Гуверовского института Герберт Гувер (1874-1964) заинтересовался Россией как деловым партнером в 1909-1914 гг. Вместе со своим братом Теодором и женой Лу он много путешествовал по России, вкладывая деньги в развитие рудников и медеплавильных заводов на Урале. Они также подумывали о том, чтобы вложить средства в майкопское нефтяное месторождение на Кавказе и в добычу золота в Сибири. Об этом периоде жизни Гувера известно немного, но из документов мы знаем, что он жил в имении барона Меллер-Закомельского в Кыштыме во время модернизации шахт барона. Именно там он познакомился с талантливыми русскими инженерами и проникся к ним глубоким уважением. Там же он узнал о широкомасштабном рабочем движении накануне Первой мировой войны.
Гувер очень хорошо чувствовал политические брожения в царской России. Очень важно помнить, что к 1913 г. Гувер уже начал сворачивать предпринимательскую деятельность, с тем чтобы направить свою неукротимую энергию на служение обществу. Когда началась Первая мировая война, Гувер почувствовал настоятельную потребность заняться общественной деятельностью и прекратил работу в горнодобывающей промышленности. Больше всего ему хотелось обеспечить продуктами питания гражданское население, пострадавшее от войны. В то время как борьба за права человека еще не нашла своего места в общественном сознании, именно права человека занимали Гувера больше всего.
С 1914 г. он помогал гражданским лицам в Западной Европе. Ему хотелось помочь мирному населению Польши еще в самом начале войны, но только в 1919 г. он смог, наконец, заняться Восточной Европой и направить свою миссию по организации питания в восточные районы Польши, пострадавшие во время российскопольского конфликта. Гуверовский институт был официально основан в 1919 г., и его целью было коллекционирование материалов, относящихся к великой войне и ее последствиям.
В 1920 г. энергичный куратор русских коллекций по имени Франк Гольдер был принят на работу в Гуверовский институт. Франк Гольдер Франк Гольдер (родился в 1877 г. под Одессой, умер в 1929 г. в Стэнфорде) родился в Российской империи, но ещё ребенком был вывезен в Америку. О его личной жизни известно немного. Он хорошо знал русский язык, но это не был его родной язык. Хотя он вырос в очень бедной семье, его учителя и наставники не могли не обратить внимание на его талант и всемерно поощряли его любовь к истории, так что, в конце концов, он смог получить степень доктора в Гарварде, где он специализировался в русской истории под руководством легендарного Арчибальда Кери Кулиджа. Он изучал русскую историю также у Т. Шеймана в 1904 г. в его только что основанном семинаров Берлине и, кажется, был хорошо знаком с дореволюционной российской эмиграцией, обосновавшейся там. Он был неутомимым исследователем и возвращался в Россию для работы с архивамив 1914 и 1917 гг. Прирожденный коллекционер и по интуиции, и по образованию, он уже начал коллекционировать русские художественные плакаты и приобретать копии русских документов, когда в 1920 г. Герберт Гувер принял его на работу. В том же году Гольдер немедленно отплыл в Европу в надежде, в конце концов, получить визу для въезда в Советскую Россию. Ему удалось завоевать доверие побежденного класса, особенно интеллигенции, но с неменьшим успехом он сотрудничал и с новыми большевистскими органами.
Он прибыл в Россию в 1921 г. с официальным заданием приобретать документы, относящиеся к великой войне, poccийской революции, гражданской войне и большевистскому государству. Будучи очень приятным человеком, Гольдер быстро заключил договор с А.В. Луначарским и Н.Н. Покровским о приобретении одной копии всех официальных публикаций Народного комиссариата просвещения. Он неутомимо собирал однодневные и местные газеты. Он уговорил К. Радека подарить архиву один из его документов. Гольдер приезжал в Россию всего пять раз. Не менее ценными, чем его поездки в Россию, отчеты Гольдера о беседах в Париже с П.Б. Струве, П.Н Милюковым, В.А. Максаковым, А.Ф. Керенским, А.Н. Бенуа. Отчеты Гольдера постоянно читал Герберт Гувер, в то время министр торговли, а также сотрудники министерства иностранных дел США. Бумаги перечисленных выдающихся деятелей русской эмиграции теперь хранятся в Гуверовском институте (см.: War. Revolution and Peace in Russia: The Passages of Frank Colder, 19141927, edited by Terence Emmons and Berlrand Patenaude. Stanford: Hoover Institution Press, 1992). На борту корабля "Император" на пути в Европу во время первой поездки по поручению Г. Гувера Гольдер подружился с ученым и генералом Белой армии Николаем Николаевичем Головиным. Со своим обычным обаянием Гольдер смог убедить Головина, обладавшего большими связями, оказывать ему помощь в приобретении коллекций, и, таким образом, эмигрантскому предприятию был дан ход. Н.Н. Головин Н.Н. Головин жил в Париже и официально приобретал материалы для Гуверовского института с января 1926 по 1940 г.. При его непосредственном участии были приобретены документы, по крайней мере, пятнадцати официальных царских дипломатических и военных организаций, включая документы Российского посольства в Париже, в том числе материалы Охранного отделения (Охранки) посольства. Кроме того, он приобрел коллекции семнадцати лидеров российской эмиграции, среди которых особый интерес представляют бумаги М.П. Гирса (главный представитель генерала Врангеля при союзниках), Б.В. Геруа (глава дипломатической миссии генерала Юденича при союзниках), бумаги самого генерала Н.Н. Юденича и генерал Е.К. Миллера (представителя генерала Врангеля при союзниках). Головину удалось приобрести бумаги Сергея Боткина относящиеся к русской эмиграции в Берлине. Эта коллекция Является важным источником для изучения начальных дней первой волны эмиграции и внутренней политики эмигрантов. В этой коллекции также находятся материалы о Романовыхсамозванцах. Самым внушительным приобретением, вероятно, является коллекция военных документов генерала Петра Врангеля.
В 1947 г., через три года после смерти генерала Головина, его сын Михаил Головин передал в Гуверовский институт труды и переписку отца, включая рукопись на английском языке ею большой книги "Социология войны".
С самого начала эмигранты с увлечением работали в Гуверовском институте, например Дмитрий Красовский, который получил юридическое образование в России и научную степень в библиотечном деле в Калифорнийском университете Беркли. Он первым начал каталогизировать русские коллекции и проработал в библиотеке Гуверовского института с 1924 г. до своего ухода на пенсию в 1947 г. В этот период в институте работало несколько русских переводчиков и редакторов (среди них Ксения Юдина и Елена Варнек). Они подготовили к публикации ценные мемуары, например: книгу "Из моего прошлого" rpaфа Владимира Николаевича Коковцева, председателя Совета Министров в 1911-1914 гг. (издана в 1935 г. Стэнфордским университетом), "Черты и силуэты прошлого" государственного деятеля царской России Владимира Иосифовича Гурко (Стэнфорд, 1939), "Жизнь одного химика" Владимира И. Ипатьева (Стэнфорд, 1946). Эти документы попрежнему вызывают живой интерес Мемуары Гурко были недавно опубликованы в России на языке оригинала издательством "Новое Литературное Обозрение". Гуверовский архив продолжал пополняться коллекциями и в послевоенные годы.
Жесткая антикоммунистическая позиция основателей института пользовалась доверием эмигрантов. Николай де Базили, заведующий дипломатической частью в канцелярии штаба Николая II, сначала жил в Париже, а потом окончательно обосновался в Уругвае. После смерти де Базили ею вдова переслала собранную им коллекцию в архив Гуверовского института. Эта коллекция включает один из черновиков отречения Николая II.
Неменьший интерес представляют неопубликованные интервью с видными политическими деятелями царского режима. Все эти материалы были собраны для работы над книгой о революции, которую де Базили не успел написать.

Борис И. Николаевский

В 1963 г. нами была приобретена коллекция легендарного архивиста и коллекционера, бывшего меньшевика Бориса И. Николаевского, одна из самых важных эмигрантских коллекций. С 1919 по 1921 г. Николаевский работал директором Революционноисторического архива в Москве. Николаевский был арестова наряду с другими видными меньшевиками и после освобождения стал работать в московском Институте марксизмаленинизма, находясь от него на безопасном расстоянии в Берлине. Позже он прошел обычный эмигрантский путь: Берлин,. Париж, затем НьюЙорк. После того как Николаевский поместил свою коллекцию в Гуверовский архив, он переехал в Стэнфорд. Он умер тремя годами позже. Ею жена и многолетний сотрудник, Анна Михайловна Бургина, курировала его коллекцию до самой своей смерти в 1982 г. В течение последних 30 лет ученые интересуются материалами коллекции Николаевского больше, чем материалами всех других коллекций. В нее включены документы таких политических деятелей, как И. Церетели и Л. Троцкий, а также важные материалы, относящиеся к русской культуре. Нина Берберова рассказывала, что. когда она в начале 1950х гг. приехала нищей беженкой в НьюЙорк, Николаевский предложил ей несколько долларов за ее переписку. И ей не оставалось ничего другого, как принять это предложение. Позже она написала стихотворение о поездке в Гуверовский институт и о своей встрече с письмами через двадцать лет. Берберова испытывала одновременно и восхищение, и зависть к тому упорству, с которым Николаевский собирал документы, относящиеся к жизни русской эмиграции (см.; Carol Ledenham, Guide to the Collections of the Hoover Institution Archives Relating lo Imperial Russia, the Russian Revolution and Civil War. and the first Linigration. Stanford: Hoover Institution Press, 1986). От Гольдера до Николаевского сотрудники Гуверовского архива преследовали неписаную общую цель: любыми средствами сохранить потерянный мир и предотвратить искажение исторических фактов.

Сотрудничество с музеем русской культуры в Сан-Франциско

Многие эмигрантские документы пропали во время Второй мировой войны, поэтому в послевоенные годы появилась настоятельная потребность собрать то, что уцелело. Музей русской культуры в СанФранциско был основан в 1948 г. для хранения документов русской истории и предметов русской культуры. За последние 50 лет музей приобрел уникальные исторические материалы, прежде всего относящиеся к российской послереволюционной эмиграции, а также к дореволюционной России и к периоду гражданской войны. Небольшое количество материалов, в основном мемуары эмигрантов второй волны и переписка 1920х -1930х гг., отражает советскую жизнь. В 1999 г. Гуверовский институт получил щедрый грант Национального фонда развития гуманитарных наук для проведения в жизнь совместного проекта по обработке и микрофильмированию наиболее важных коллекций Музея русской культуры. Основной целью проекта является обеспечение к лету 2001 г. научной работы с микрофильмами коллекций музея в читальном зале Гуверовского архива. Оригиналы хранятся в музее. Наиболее важными коллекциями Музея русской культуры являются коллекции Бельченко, Волкова, Гинса. Коллекция Андрея Бельченко, российского, а затем португальского генерального консула в Китае, одна из самых больших и наиболее полных коллекций музея. Она состоит, в основном, из дневников, записных книжек и тематических папок, которые дают детальную картину жизни в Ханькоу в 1918-1946 гг. В связи с тем что в 1920-х гг. Ханькоу некоторое время был столицей китайских националистов, эти материалы имеют неоценимое значение для ученых, изучающих историю Китая. Специалистов по русской эмиграции заинтересуют тематические папки Бельченко, отражающие жизнь маленькой (примерно 400 человек) русской колонии в Ханькоу. а также жизнь русских в Шанхае. Большой интерес представляет информация об участии, советских советников в китайском национальном движении.| Поэт Борис Волков был агентом Сибирского правительства в Монголии во время гражданской войны. Его деятельность и приключения отражены в черновиках неопубликованного автобиографического романа "Призванный в рай". В романе описана ситуация в Монголии и показано, какое разрушительное влияние оказал на эту страну российский конфликт, особенно деятельность генерала барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга. Первая жена Волкова, Елена Петровна Витте, была дочерью бывшего советника России при монгольском правительстве, и роман частично базируется на ее дневниках. Волков прибыл в США в 1923 г.. и работал преимущественно портовым грузчиком, поденным рабочим и журналистом в русскоязычных газетах. Георгий Константинович Гинс, автор книги "Сибирь, союзники и Колчак" (Пекин, 1921) и член колчаковского правительства, был специалистом но философии права, политологом, экономистом, историком. Ученик Льва Петражицкого, он в 20-х и 1930-х гг. продолжил традиции своего учителя на юридическом факультете Харбинского университета, в создании которого он участвовал.
В 1941 г. он эмигрировал в США, где преподавал в Калифорнийском университете в Беркли и писал книги (опубликованные и неопубликованные) по современному положению в Советском Союзе, по русской истории, культуре и юриспруденции. Коллекции Музея русской культуры и Гуверовского института взаимно дополняют друг друга. Например, Гуверовский институт осуществил перевод и публикацию на английском языке мемуаров Ипатьева, а в Музее хранится оригинал рукописи на русском языке. Я долго хотела найти эти рукописи.
В Гуверовском архиве есть коллекция Гинса, а другая часть его документов хранится в Музее. Размещая в Гувере микрофильмы архивных собраний Музея, мы соединили обе половинки картины вместе. Сохранение наследия русских эмигрантов Приобретение коллекций первой волны эмиграции продолжается уже больше 80 лет. Недавно архив получил новые материалы от семьи Врангеля, в том числе письма, которые Врангель писал жене в 1917 г., когда он был свидетелем рядков в русских войсках во время Первой мировой войны. Семья подруги Анастасии Николаевны Романовой недавно подарила архиву письма, которые великие княжны писали из заключения в Екатеринбурге и Тобольске. К страницам писем прикреплены маленькие фотографии царских детей, а между страниц вложены засушенные цветы. Эти письма были вывезены невесткой адресата буквально под блузкой. С тех пор они хранились в банковском сейфе. Владельцы писем отказались принять плату за свои сокровища; им важно было знать, что письма оценены но достоинству и будут бережно храниться в архиве.
В последнее время мы с большим усердием собираем материалы более поздних эмигрантов и диссидентов. Андрей Синявский приезжал в Гуверовский институт и с удовольствием работал с коллекцией литературоведа Глеба Струве. В 1966 г. многие сотрудники Гуверовского института были серьезно озабочены арестом Синявского, поэтому каждый считал делом чести помочь ему в работе после того, как он очутился за границей Он рассказывал сотрудникам архива, как его отец участвовал работе гуверовской комиссии помощи голодающим (АРА) и его позже судили, обвинив, среди прочих преступлений, в связях с Гувером. После смерти Синявского его вдова связалась с нами, чтобы общими усилиями сохранить его наследие. И Гуверовский архив, конечно, очень хотел ей в этом помочь.

Радио Свобода

Эмигранты создали свою яркую культуру, которая оказала влияние на культуру приютивших их стран и косвенно на культуру их родной земли. Со временем все это вылилось в захватывающий диалог между эмиграцией и интеллигенцией в Советском Союзе.
Гуверовский архив старался собрать документы, свидетельствующие о наличии такого неуловимого, но важного диалога. Caмыми ранними по времени свидетельствами такого диалога являются крошечные номера меньшевистского журнала "Социалистический вестник" под редакцией Николаевского, уменьшенный размер которых позволял перевозить их через границу, а также листовки НТС. С началом работы радио Свобода отношения стали более динамичными. Самиздат являлся особой областью русской интеллектуальной жизни, и большая часть его, в конце концов, попала на Запад. Часто русские журналисты на радио Свобода получали такие самодельные публикации и транслировали их тексты на Советский Союз из Мюнхена. Огромный объем деловых и трансляционных документов радио Свобода, которые были переданы в Гуверовский архив из Вашингтона и Праги, отражают работу, вероятно, нескольких сотен эмигрантовинтеллектуалов. Один из основополагающих документов радио Свобода, датированный 1950 г., отмечен именами Бориса Николаевского и Александра Керенского. Это новое приобретение составляет самую большую коллекцию Гуверовского архива связано невидимыми нитями со многими более ранними приобретениями. Все эти разрозненные страницы из разных источников сложенные вместе, предлагают исследователям подробную картину холодной войны. Заключение В некотором смысле мы складываем огромную головоломку, составные части которой прибыли в наш архив из Харбина (Китай), Парижа, Франкфурта, Праги и других мест. Прослеживать взаимосвязь этих отдельных частей задача необычайно интересная, но картина все равно остается фрагментарной. Следующим шагом будет соединение Гуверовских материалов с документами других хранилищ.
Согласно договору между Гуверовским институтом и Росархивом, подписанному в 1992 г. заместителем директора Гуверовского института Чарльзом Палмом, большинство наиболее важных эмигрантских коллекций нашего архива были сняты на микропленку.
Полный комплект микрофильмов хранится теперь в Москве и Новосибирске. Возрождая старые традиции, издательство Гуверовского института публикует мемуары и переписку русских эмигрантов в сотрудничестве с учеными как России, так и США.
К счастью. развитие технологии обеспечивает именно сейчас возможности обмена информацией, разбросанной по всему миру русской диаспорой. И сотрудники Гуверовского института с надеждой смотрят в будущее в ожидании новых совместных проектов по воссоединению замечательных документов русской эмиграции.

• 
  Плетнева М. В.
• Учет архивного фонда и проверка наличия и состояния документов в архивном отделе (муниципальный архив) Администрации города Пыть-Ях: выпускная квалификационная работа студента 5 курса заочной формы обучения направления 46.03.02 Документоведение и архивоведение
  Строколист Е. М.
  Опубликовано: (2016)
• Документ. Архив. История. Современность: сборник научных трудов. C. 257-267. Государственный архив административных органов Свердловской области (1991-1992): страницы истории
  Абрамова Ю. Н.
• Документ: история, теория, практика: сборник материалов 5 Всероссийской научно-практической конференции с международным участием (г. Томск, 27-28 октября 2011 г.). C. 106-110. Проблемы развития архивной отрасли Томской области
  Демешкин В. А.
• Документ: история, теория, практика: сборник материалов 5 Всероссийской научно-практической конференции с международным участием (г. Томск, 27-28 октября 2011 г.). C. 103-105. Особенности функционирования бывших партийных архивов в современной России
  Немирович-Данченко П. М.