Мандельштам Надежда: биография и воспоминания. Великая подруга Надежда мандельштам личная жизнь

Надежда Мандельштам не только вдова великого поэта.
В 60-е и 70-е годы благодаря своей «Второй книге» воспоминаний,
ходившей по рукам не меньше, чем Солженицын или Набоков,
благодаря своему острому уму и несгибаемому характеру
она стала культовой фигурой для интеллигенции.
В Питере была Ахматова, в Москве -- Мандельштам.

Подвига женщины, двадцать лет державшей в уме целое собрание стихотворений, сохранившей ясность взгляда, несмотря на жуткие испытания, никогда не забудет история. Но это не «всеобщая история». Это история личностей, история великих людей. ...Три поколения семьи Шкловских были связаны с Надеждой Яковлевной почти родственными узами. Вспоминает о ней Варвара Викторовна ШКЛОВСКАЯ-КОРДИ

-- Варвара Викторовна, дружба с Надеждой Яковлевной вам досталась «по наследству». Наверное, в семье немало было рассказов об истоках этой дружбы -- о петроградском Доме искусств, с которым связано множество анекдотов. Например, о порванных штанах Мандельштама...

В.Ш.: -- Когда Мандельштам привез Наденьку из Киева, сразу привел ее знакомиться с мамой и отцом, с которыми был дружен. При этом он держал в руке шляпу, закрывая прореху на штанах. Мама сказала: «Осип Эмильевич, снимите брюки, сейчас я вам все зашью». Надя возразила: «Ни в коем случае! Он тогда поймет, что это можно зашивать!»

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи –
На головах царей божественная пена –
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер – все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

-- Такое ощущение, что Мандельштам -- самый бесштанный человек в русской литературе. Горький выдал ему свитер, хотя отказал в брюках. Брюки ему отдал Гумилев, и Мандельштам даже говорил, что он чувствовал себя очень мужественным в брюках Гумилева. Потом брюки ему, кажется, давал Катаев...

Катаев, надо сказать, все наврал в своем «Алмазном венце». Все погибли, он себя назначил советским Вальтер Скоттом, и вдруг оказалось, что покойники читателю интереснее, чем он, «живой классик»: Олеша, которому он давал три рубля на опохмелку или не давал, Бабель, Мандельштам...

Вторых штанов ни у кого из них не было -- не тем торговали, как говорил мой отец. У отца вторые штаны появились, наверное, после семидесяти.

-- Существуют легенды о крайней беспомощности Мандельштама: подвергался нападкам насмешников и от этого страдал, не умел топить печку, тогда как ваш отец это хорошо, говорят, умел...

Да никто из них не умел топить печку. Но про Мандельштама запомнили. Конечно, мой отец веселее ломал стулья, потому что другой конструкции был... Но, в общем, все эти анекдоты -- «имени Эммы Герштейн». Ее скандальные мемуары о Наденьке сродни «Алмазному венцу». Моя мама говорила: есть правда и есть правда-матка. То, что у Надежды Яковлевны кривые ножки были, -- типичная правда-матка. Сколько она сделала для Мандельштама, скольким людям помогла, скольких вырастила и выучила -- Эмма Григорьевна почему-то не помнит. А про кривые ножки помнит... Очень избирательная память. Она рассказывала мне, как однажды вошла в комнату Мандельштамов в Доме Герцена. Шкловский сидел по-турецки на кровати, а Мандельштам бегал из угла в угол -- какой-то был у них блистательный спор о литературе: «Знаете, Варя, ничего не могу вспомнить из того, о чем они разговаривали...» Это характерно. Глупости, сплетни она помнит. А сплетни, я думаю, в человека входят не через лобные доли, а другими путями. Как поп-музыка...

-- Когда Мандельштамы вернулись в Москву из воронежской ссылки, они боялись у вас остановиться. Вы помните их появление?

Помню свое детское затруднение... 37-й год, мне десять лет. Родителей нет дома. Осип Эмильевич принял ванну, я его кормлю в комнате за кухней. Наденька, которая обожала мыться -- всю жизнь ей этого не хватало, -- плескалась в ванной... Пришла соседка-стукачка, Леля Поволоцкая. Рядом с нами в Лаврушинском должен был жить писатель Бруно Ясенский, который до Лаврушинского не доехал, исчез на Лубянке. В его квартире образовалась коммуналка, в которой эта самая Леля Поволоцкая жила. Вот она вошла, когда Мандельштамы были. Не помню, под каким предлогом. Значит, мне нужно было, чтобы она, с одной стороны, не обнаружила в квартире ни Надю, ни Осипа Эмильевича, а с другой -- чтобы не рылась в отцовских рукописях... И я прыгала на одной ножке, изображая детскую игру.

-- То есть как-то ваше сознание это принимало?

Такая жизнь была нам предложена. Другой не было... Потом, когда Сталин умер, Леля пришла к нам, рыдая, и спросила моих маму и тетушку: «Почему вы не плачете? Я знаю, вы его никогда не любили!»

-- Какое впечатление на вас производили Мандельштамы как супружеская пара?

Тогда женщинам умничать не полагалось. Как говорила Анна Андреевна: «Пока были живы наши мужчины, мы сидели на кухне и чистили селедку». Однажды Надежда Яковлевна позволила себе какое-то решительное высказывание, и Осип Эмильевич сказал: «Дай телеграмму в Китай китайцам: «Очень умная тчк Даю советы тчк Согласна приехать тчк». И потом часто говорил: «В Китай китайцам». Вот так... Умных жен переносят не многие. Надежда Яковлевна ведь, кроме женской гимназии, сдала экзамены за хорошую мужскую. Ей этого хватило, чтобы экстерном во время войны сдать экзамены и за филологический факультет университета в Ташкенте. С детства знала несколько языков: ее много возили по Европе родители. Приезжали на какое-то новое место и наутро выпускали гулять -- скажем, в Швейцарии. Она говорила: «Я до сих пор помню отвращение: спускаешься во двор, в классики попрыгать, а там опять другой язык». Она прекрасно знала французский. Английский. Немецким владела. Испанский выучила -- что-то ей понадобилось прочесть...

Приезжала к ней, помню, шведка, -- она с ней по-шведски разговаривала. Я спросил: «Наденька, сколько вы языков знаете?» -- «То есть как?» -- «Ну, чтобы читать, чтобы состоялся разговор, чтобы в другой стране себя не чувствовать чужой?» Она стала считать, сбивалась... Потом сказала: «Наверное, около тридцати».

-- Варвара Викторовна, вы помните Надежду Яковлевну после получения вести о гибели Мандельштама?

Наденька сразу страшно постарела. А было ей всего 39 лет. И надо было сохранять все, что написал Осип Эмильевич.

А после войны, когда она в Москву приехала уже с дипломом, то ходила в министерство, там такие же горемыки, как она, стояли вдоль стены целый день, чаще два дня. Их вызывали в кабинет и давали направления в провинциальные педагогические вузы. Наденька на все соглашалась. Она была неприхотлива. Требовала только одного: ключа от преподавательского сортира. Она не могла сидеть в сортире на 12 персон без перегородок, со студентками. Других претензий, по-моему, у нее не было. Но больше двух лет она нигде не работала, потому что сразу, после первого показательного урока, куда приходили завкафедрой и другие преподаватели, становилось ясно, насколько она образованна. Подсидеть она никого не могла, но каждый раз у завкафедрой начиналась истерика. И через два года опять она приходила в министерство, снова стояла двое суток в коридоре и получала следующее направление... А потом приезжали к ней ученицы, девочки эти, окончившие вузы, которые понимали, что им солнце на голову надели вместо шляпы.

-- В своих воспоминаниях Надежда Яковлевна несколько раз говорит: жить настолько невозможно, что нужно из жизни уйти...А потом, когда Мандельштам погиб...

У нее появилось занятие, которое ее тут удержало...

-- Как вы хорошо сказали -- «занятие»!

А как же! Она же помнила наизусть стихи Осипа Эмильевича... Двадцать лет их держала в памяти, на бумаге записать нельзя -- и помирать нельзя. Она не имела права.

-- Она ведь была крещена в детстве... Вам случалось наблюдать ее общение с отцом Александром Менем, ее духовным отцом?

Наденька с ним очень дружила. Несколько лет жила у него на даче в Семхозе. Помню диспут на кухне у Надежды Яковлевны между Львом Гумилевым и Менем. Спор шел о дьяволе и о том, как к нему относиться. Это была их первая встреча. Устроенная Наденькой. Гумилев стрелял всякими своими знаниями, на которые находились более полные знания и более квалифицированный ответ. Он со всех сторон на отца Александра прыгал и обстреливал его, но тот с мягкой улыбкой отражал все его залпы...

Да, да. Наконец Гумилев сказал, что, если дьявол действует, значит, Бог попустительствует злу, потому что сказано ведь: ни одного волоса с твоей головы не слетит, чтобы не было на то воли Божьей. «Тут я с вами согласен», -- сказал Мень... Изящный был спор... А закончился тем, что Гумилев сказал отцу Александру: «Ну, я не ожидал такого собеседника встретить. Не ожидал! Но, скажите, ведь и вы такого, как я, не ожидали». Мень ответил: «Конечно, ничья, по нулям».

-- А Надежда Яковлевна в их разговоре участвовала?

Нет, она молчала, сидя в уголке. Это была дуэль.

-- Надежда Яковлевна умирала, зная, что в этой стране человек редко может быть спокоен за свою посмертную судьбу. Так, об ахматовских похоронах она сказала: «В этой стране человек не может умереть спокойно». Что вы помните о кончине и похоронах Надежды Яковлевны?

До последнего дня она продолжала шутить. Говорила: «Мне врачи советуют, чтобы я ходила в два раза больше, чем хочу. Я так и хожу. Хочется мне в сортир, а когда назад возвращаюсь -- уже не хочется...» Она слабела, все короче были встречи, но мы ни на минуту не оставляли ее одну. Дежурили по очереди... Потом, когда ее увезли, квартира была опечатана, ее распечатали через определенное время... Но архив не пропал. И птица не пропала -- была такая железная птица, которую Осип Эмильевич всегда возил с собой. Мы ее унесли. Это единственная сохранившаяся вещь, которую держал в руках Осип Эмильевич. Еще пледик, которым в гробу накрыли Надечку. О котором у Мандельштама стихи:

«Есть у нас паутинка
шотландского старого пледа,
Ты меня им укроешь,
как флагом военным, когда я умру...»

Отпевали ее в церкви Знамения Божьей Матери за Речным вокзалом. Рядом с ней лежала женщина -- как будто Судьба сказала -- Анна лежала рядом, с простым, немножко оплывшим лицом. Народу было страшно много, забит весь церковный притвор. Когда мы выносили гроб, справа и слева от нас стояла плотно друг к другу толпа людей, а мы пели «Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас». Шли и пели до самой машины. Потом фотография появилась в парижском журнале «Христианский вестник», и мой сосед, который хаживал к секретарю Союза писателей Верченко, мне сказал: «Эмигрантский журнал с твоей фотографией лежит у Верченко на столе. Что ты скажешь, если тебя вызовут?» Я ответил: «То, что могу сказать тебе: хоронил друга -- так, как хотел бы, чтобы хоронили меня...»

Потом, когда машина въехала на кладбище, на повороте стояли люди в штатском -- они нас все время сопровождали. Мы повернули и по узкой тропинке в снегу с этим же пением несли Наденькин гроб...

Сейчас рядом с ее крестом -- памятный камень с именем Осипа Эмильевича. Все правильно: приходят к ней -- значит, и к нему...

http://atv.odessa.ua/programs/17/osip_mandel_shtam_chast_2_1823.html?order=DESC?order=ASC

Фрагмент из книги Ирины Одоевцевой "На берегах Невы":

Шаги на лестнице. Мандельштам вытягивает шею и прислушивается с блаженно-недоумевающим видом.
- Это Надя. Она ходила за покупками, - говорит он изменившимся, потеплевшим голосом. - Ты ее сейчас увидишь. И поймешь меня.
Дверь открывается. Но в комнату входит не жена Мандельштама, а молодой человек. В коричневом костюме. Коротко остриженный. С папиросой в зубах. Он решительно и быстро подходит к Георгию Иванову и протягивает ему руку.
- Здравствуйте, Жорж! Я вас сразу узнала. Ося вас правильно описал - блестящий санкт-петербуржец.
Георгий Иванов смотрит на нее растерянно, не зная можно ли поцеловать протянутую руку.
Он еще никогда не видел женщин в мужском костюме. В те дни это было совершенно немыслимо. Только через много лет Марлена Дитрих ввела моду на мужские костюмы. Но оказывается первой женщиной в штанах была не она, а жена Мандельштама. Не Марлена Дитрих, а Надежда Мандельштам произвела революцию в женском гардеробе. Но, не в пример Марлене Дитрих, славы это ей не принесло. Ее смелое новаторство не было оценено ни Москвой, ни даже собственным мужем.
- Опять ты, Надя, мой костюм надела. Ведь я не ряжусь в твои платья? На что ты похожа? Стыд, позор, - набрасывается он на нее. И поворачивается к Георгию Иванову, ища у него поддержки. - Хоть бы ты, Жорж, убедил ее, что неприлично. Меня она не слушает. И снашивает мои костюмы.
Она нетерпеливо дергает плечом.
- Перестань, Ося, не устраивай супружеских сцен. А то Жорж подумает, что мы с тобой живем, как кошка с собакой. А ведь мы воркуем, как голубки - как «глиняные голубки».
Она кладет на стол сетку со всевозможными свертками. Нэп. И купить можно всё что угодно. Были бы деньги.
- Ну, вы тут наслаждайтесь дружеской встречей, а я пока обед приготовлю.
Жена Мандельштама, несмотря на обманчивую внешность, оказалась прекрасной и хлебосольной хозяйкой. За борщем и жарким последовало кофе с сладкими пирожками и домашним вареньем.
- Это Надя всё сама. Кто бы мог думать? - он умиленно смотрит на жену. - Она всё умеет. И такая аккуратная. Экономная. Я бы без нее пропал. Ах, как я ее люблю.
Надя смущенно улыбается, накладывая ему варенья.
- Брось, Ося, семейные восторги не интереснее супружеских сцен...

Книга "Воспоминания"
Надежда Яковлевна МАНДЕЛЬШТАМ

Примечания

К с. 4. Незадолго до ареста, в апреле 1934 г., Мандельштам ездил в Ленинград, где случился упоминаемый при начале книги инцидент с А. Н. Толстым. Поводом к нему было поведение Толстого во время общественного суда, состоявшегося еще 13 сентября 1932 г. по делу Мандельштама с С. П. Бородиным, тогда поэтом, выступавшим под псевдонимом Амир Саргиджан. Суд под председательством Толстого вынес двусмысленное решение, осуждавшее обе стороны (дело, в частности, шло о побоях, нанесенных Н. Я. Мандельштам). «…Саргиджан выдвигался писательской организацией - и на суде и в приговоре общественно-профсоюзного суда - как исполнитель особого писательского, наподобие официального, правосудия», - писал Мандельштам в адрес Московского горкома писателей, сообщая о своем выходе из организации, «допустившей столь беспримерное безобразие». На литературно-общественном фоне тех лет симптоматичным было интервью Толстого («О себе»), появившееся в печати по случаю его 50-летия: чтобы «в новую эпоху стать новым писателем», - на собственном примере ставилась там задача, - требуется «перейти из мира гуманитарных идей в мир идей диалектического материализма… и не все еще до сих пор освободились от детских очков гуманитарного мироощущения. Эпигонский гуманизм будет тлеть до тех пор, покуда у нас еще живет „серый помещик"» (Лит. газ. 1933. 29 янв.). По поводу самого инцидента известно письмо-адрес, направленное Толстому 27 апреля 1934 г. президиумом Ленинградского оргкомитета ССП. В этом письме поступок Мандельштама оценивается как «истерическая выходка человека, в котором до сих пор живы традиции худшей части дореволюционной писательской среды» (ИМЛИ, ф. А. Н. Толстого).

Арест Мандельштама в ночь с 13 на 14 мая 1934 г, совершается на его квартире в писательском кооперативном доме № 5 по улице Фурманова (б. Нашекинский пер., дом снесен в 1978 г.). Из упоминаемых в книге лиц там жили М. А. Булгаков, С. А. Клычков, С. И. Кирсанов, писатель-юморист В. Б. Ардов с женой Н. А. Ольшевской. Мандельштамы переехали в только что отстроенный дом в августе 1933 г.

Так появились стихи… - Цитируются строчки А. Ахматовой из стихотворения «Я знаю, с места не сдвинуться…» (1939).

Лева - сын А. Ахматовой Лев Николаевич Гумилев.

«Участок великая вещь!…» - Так начинается стихотворение В. Хлебникова 1922 г.

…черновики сонетов Петрарки. - Имеются в виду четыре переведенных Мандельштамом сонета; «Волк» - условное название стихотворения «За гремучую доблесть грядущих веков…» (см. № 2 в разделе «Стихотворения О. Мандельштама»).

«Про что это?» - недоуменно спросил чин… - Шуточные стихи про управдома (нач. 1934) кончаются так:

…Инструмент заревел.

Толпа жильцов в обиде.

За управдомом шлют.

Тот гневом обуян.

И тотчас вызванный им дворник Себастьян

Бах-бах - Машину смял,

Мошеннику дал в зубы.

Не в том беда, что Себастьян - грубьян,

Но плохо то, что бах какой-то грубый.

…вместо лагерей устраивал настоящие санатории… - О том, что «тюремный режим… больше походит на принудительные дома отдыха, чем на тюрьмы», была специальная резолюция ЦК партии, вынесенная по докладу Н. Ежова на февральско-мартовском Пленуме 1937 г. (см.: Октябрь. 1988. № 10. С. 9).

Пророческие стихи к этому времени были уже написаны… - Разумеются стихи, предвещающие собственную гибель поэта. У Гумилева это - «Рабочий», у Мандельштама - «На розвальнях, уложенных соломой…» Стихотворения написаны в одно и то же время - в марте 1916 г.

…«с гурьбой и гуртом». - Формула гибели из «Стихов о неизвестном солдате» Мандельштама (1937):

Наливаются кровью аорты,

И звучит по рядам шепотком:

Я рожден в девяносто четвертом,

Я рожден в девяносто втором…

И в кулак зажимая истертый

Год рожденья - с гурьбой и гуртом,

Я шепчу обескровленным ртом…

…той рукописи, которой они интересовались… - Рукописи стихотворения о Сталине («Мы живем, под собою не чуя страны…» - см. № 9).

…Бухарина я посетила… - В здании «Известий» на Страстной пл., где с конца февраля 1934 г. работал Н. И. Бухарин.

…принципиальный сторонник революционного террора… - Убеждение в оправданности террора революционно-преобразующей идеей, признание необходимости «жестокости к врагам» в духе «замечательных традиций Ч К» при Дзержинском - Н. И. Бухарин донес до своего последнего письма «Будущему поколению руководителей партии» (см.: Горелов И. Николай Бухарин. М., 1988. С. 168).

Политический Красный Крест - Комитет помощи политическим ссыльным и заключенным, существовавший на добровольные пожертвования с 80-х гг. прошлого века. После революции возобновился в Петрограде в декабре 1917 г., в Москве Комитет работал с февраля 1918 до середины 1937 г. под бессменным председательством Е. П. Пешковой. На XV съезде партии в 1927 г. о Красном Кресте говорилось как о «партии», примыкающей к оппозиции, о его работниках - что «они спустились до привлечения либеральных сочувствующих людей, к либералам обращались» (речь Ем. Ярославского). Помещался Комитет на Кузнецком мосту в доме № 24.

…«не тронут, не убьют»… - Из стихотворения Мандельштама «1 января 1924», - формула, относящаяся, по внутреннему сюжету стихотворения, к концу революционного времени:

Пылает на снегу аптечная малина,

И где-то щелкнул ундервуд.

Спина извозчика и снег на пол-аршина:

Чего тебе еще? Не тронут, не убьют.

…на съезде журналистов в те дни метался Балтрушайтис… - Где это происходило, неясно. В мае - июне 1934 г. проводились совещания по различным жанрам литературы - готовился Первый Всесоюзный съезд писателей.

…в связи с переходом на «упрощенный допрос». - Еще 1 декабря 1934 г. (в день убийства Кирова) Сталиным было продиктовано постановление Президиума ЦИК об ускоренном, упрощенном и окончательном рассмотрении дел обвиняемых в терроре. В 1937 г. (14 ноября) изданием чрезвычайного закона вводился «упрощенный порядок судопроизводства» по отдельным пунктам статьи 58 Уголовного кодекса (саботаж, терроризм, вредительство). Этими законами устранялись гласность судебного разбирательства, участие в нем сторон, запрещались обжалования и ходатайства о помиловании. «…Применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП(б)» (телеграмма Сталина, зачитанная на XX съезде партии). 29 июля 1936 г. «была принята секретная инструкция о допустимости любых методов следствия в отношении шпионов, контрреволюционеров, белогвардейцев, троцкистов и зиновьевцев» (Горелов И. Николай Бухарин. М., 1988. С. 166).

«Там за проволокой колючей…» - Цитируются (неточно) строки из эпилога «Поэмы без героя» А. Ахматовой:

А за проволокой колючей,

В самом сердце тайги дремучей -

Я не знаю который год -

Ставший горстью лагерной пыли,

Ставший сказкой из страшной были

Мой двойник на допрос идет…

…у следователя было традиционное в русской литературе отчество… - Отчество Христофорович носил гр. А. X. Бенкендорф, шеф жандармов в пушкинское время и начальник ведавшего политическим сыском Третьего отделения императорской канцелярии. Полное имя следователя, о котором идет речь, - Николай Христофорович Шиваров. Через возглавляемый им следственный отдел проходили дела Н. Клюева, В. Кириллова и других поэтов и писателей (сообщено И. С. Поступальским). В конце 30-х гг. был репрессирован и в начале 40-х покончил с собой в лагере.

Цитата по памяти, «Разговор о Данте», с. 41. - Здесь и далее примечания Н. Я. Мандельштам 1977 г.

…в лагерь на строительство канала… - На канал Москва - Волга, начатый стройкой сразу по завершении Беломоро-Балтийского канала в 1933 г.

«Чего бояться, - сказал Сталин, - надо работать…» - Вероятно, парафраз слов Сталина, сказанных в. беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом в декабре 1931 г. Сталин тогда заявил, что одной «политикой устрашения» удерживать власть было бы невозможно, что боязнь перед Советской властью есть у «небольшой части населения», но устрашением тут дело не ограничивается - «мы идем… к ликвидации этой буржуазной прослойки».

…прочитав заголовок его статьи… - «Нравственный опыт эпохи». Статья появилась в 1960 г. в «Литературной газете» (14 авг.). В 1962 г. вопрос о деятельности Я. Эльсберга, чьи клеветнические доносы фигурировали в судебных делах И. Бабеля, М. Левидова, С. Макашина, Л. Пинского, Е. Штейнберга и других, рассматривался на заседании президиума Московской писательской организации, - Эльсберг был из Союза писателей исключен, однако на собрании в СП РСФСР, после его заявления, что он «служил советскому народу» и не должен отвечать один за всех, - восстановлен (приведено в сб.: Память. Париж. № 5. С. 123).

…с языковедами по «делу о словарях». - Арестованный в марте 1935 г. по этому делу проф. Г. Г. Шлет писал: «Прежде всего следствием мне было предъявлено обвинение в том, что я принимал участие в редактировании немецко-русского словаря, том первый которого вышел под редакторством лиц, сочувственно настроенных к фашистской Германии; в то же время следствие обвинило меня в связях с лицами, исповедавшими русский (великорусский) национализм» (см.: Вопр. философии. 1988. № 11. С. 75). В числе репрессированных были профессора М. А. Петровский и Б. И. Ярхо. Д. С. Усов выпустил перед арестом, в соавторстве с преподавателями немецкого происхождения, «Сборник текстов для переводов с немецкого языка» (1934).

Жирмунский. - примеч. 1977 г.

На вокзал меня провожала… - Отъезд в ссылку происходит в один день с вызовом Н. Я. Мандельштам к следователю. В архиве поэта сохранилось удостоверение с датой 28 мая 1934 г., «данное гр. Мандельштам Н. Я. в том, что она следует в гор. Чердынь к месту ссылки мужа - Мандельштам (а) О. Э. Видом на жительство служить не может и подлежит сдаче в Чердынское райотделение ОГПУ».

Люба Эренбург. - примеч. 1977 г.

Балахана (туркм.) - легкая надстройка над первым этажом здания.

те, кого они окрестили «лагерной пылью»… - Автором этого, ставшего официальным выражения был Берия.

«Последний день осужденного» - повесть В. Гюго.

. «Племя пушкиноведов» и т. д. - Из стихотворения Мандельштама «День стоял о пяти головах…» (№ 13), в котором, преломленные галлюцинациями, отразились впечатления от пути в ссылку - из Москвы в Свердловск, из Свердловска узкоколейкой в Соликамск.

Первая пересадка была в Свердловске. - На дату пересадки указывает помета под сочиненной в этот день Мандельштамом шуточной басней:

Один портной

С хорошей головой

Приговорен был к высшей мере.

И что ж? - портновской следуя манере,

С себя он мерку снял

И до сих пор живой.

(См.: Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме. Париж, 1986. С. 189).

Рассказ Георгия Иванова о том, что О. М. в ранней юности пытался в Варшаве покончить с собой, по-моему, не имеет ни малейшего основания, как и многие другие новеллы этого мемуариста. - примеч. 1977 г.

«Самоубийца» - пьеса Н. Р. Эрдмана (1928). Ее разбор см. далее.

…чтобы с вокзала отвезти на пристань. - И далее пароходом по Каме, Вишере и Чолве на Чердынь - путь, отраженный в стихотворении Мандельштама «Кама» (№ 11).

Нас привезли в Чека… - В Чердынь Мандельштамы приехали 3 июня. Сохранилось удостоверение «взамен вида на жительство», данное в этот день «админссыльному Мандельштам „у“ О. Э. в том, что он состоит на особом учете в Чердьшском райотделении ОГПУ без права выезда за пределы г. Чердыни. Обязан явкой на регистрацию в райотделение ОГПУ каждого 1, 5, 10, 15, 20, 25 числа».

С.-р. - примеч. 1977 г.

Гендельмана. - примеч. 1977 г.

Веховцы - участники сборника статей о русской интеллигенции «Вехи» (1909) - Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, М. О. Гершензон, А. С. Изгоев, Б. А, Кистяковский, П. Б. Струве, С. Л. Франк.

«Коринфская невест а» - баллада Гёте в переводе А. К. Толстого.

…Ходасевич… назвал - «тайнослышаньем». - В стихотворении «Психея! Бедная моя…» (сб. «Тяжелая лира»):

…Простой душе невыносим

Дар тайнослышанъя тяжелый.

Психея падает под ним.

…во время изъятия ценностей. - Постановление СНК «Об изъятии благородных металлов, денег и разных ценностей» у частных лиц и обществ датируется 25 июля 1920 г. В тексте Н. Я. Мандельштам речь идет о времени так называемой золотой кампании, проводившейся в 1930-1931 гг.

Актер Камерного театра - Шура Румнев. - примеч. 1977 г.

Шенгели. - примеч. 1977 г.

Нарбут. - примеч. 1977 г.

Петровых. - примеч. 1977 г.

И это думали мы - уже знавшие по процессам двадцатых годов, чего можно ожидать от Вышинского!…- Будучи еще ректором 1-го МГУ, Вышинский возглавлял в 1928 г. Спецприсутствие Верховного суда по шахтинскому делу «вредителей» (при главном обвинителе Н. Крыленко), в той же роли главного судьи участвовал на процессе по делу «Промпартни» 1930 г. Дела были фальсифицированньюи, врнжнавия обвиняемых вынуждались провокациями и пытками. Последним из этой серии «показательных» процессов и самым убийственным по методам следствия был процесс по делу «Союзного бюро меньшевиков» в марте 1931 г. - время создания «волчьего цикла» Мандельштама (№ 1 - 6).

Где получил Тарасенков текст «Квартиры»? Может, и там. - примеч. 1977 г.

…О. М. пришлось записать стихи, и следователь положил автограф в папку . - Этот автограф, по своему значению равный национальной реликвии, недавно нашелся в архиве КГБ. Был вручен председателю Комиссии по литературному наследству Мандельштама Р. Рождественскому, принят им «с благодарностью» и передан в архив ЦГАЛИ (см.: Московские новости. 1989. 9 апр. С воспроизведением автографа). Настоящим местом его хранения мог бы быть готовящийся музей общества «Мемориал». Свою волю в отношении хранения наследства Мандельштама его вдова и душеприказчик выразила в своем «Завещании» (см. с. 471).

Лева Бруни. - примеч. 1977 г.

Люлю Аренс. - примеч. 1977 г.

Шенгели. - примеч. 1977 г.

Маргулис. - примеч. 1977 г.

…некто Д[лигач] напечатал в одном из толстых журналов стихи… - Новый мир. 1935. № 2. Поэма Л. Длигача «Речь о деревне» (перепечатана в его сб.: Шестое чувство. М., 1936). В ней, в частности:

Я в жизни шел сквозь все снега,

Я вижу: в миллионы га

Расчерчена страна.

Я в песне познаю врага:

Его последняя струна еще туга.

Ср. с последней строфой «Стансов» Мандельштама (№ 12).

…в Киеве в середине 20-х годов… - Два очерка Мандельштама («Сухаревка» и «Березиль») были напечатаны в газете «Киевский пролетарий» (ред. А. Д. Зильберберг) в мае 1926 г. Еще раньше, 13 января 1924 г., в киевской газете «Красная армия», где работал Л. Длигач, появился обзор Мандельштама «Над красноармейскими рукописями».

…в редакции «Московского комсомольца»… - В этой газете - с осени 1929 по начало 1930 г. - Мандельштам вел «литературную страницу» и занимался с поэтической молодежью.

Эрдман. - примеч. 1977 г

Другой писатель - А. Яшин (рассказ «Рычаги». - Лит. Москва. Вып. 2. 1956).

Тышлера. - примеч. 1977 г.

Официальная телеграмма пришла на следующий день. - Вероятно, 14 июня, в день последней регистрации Мандельштама (отметка на удостоверении Чердынского РООГПУ). Выехали Мандельштамы из Чердыни 16 июня, совершив обратный путь пароходом через Пермь до Казани, оттуда поездом в Воронеж через Москву.

…уезжали дворяне из Ленинграда. - Массовая высылка из Ленинграда дворян с их семьями происходила зимой - весной 1935 г. Ее основанием было закрытое письмо ЦК от 18 января ко всем партийным организациям - «Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова» (см.: Известия ЦК КПСС. 1989. N9 8). Одновременно по всей стране, но по Ленинграду в особенности, прокатилась первая волна массовых арестов, давшая «кировский поток» лагерников.

Чаадаев. - примеч. 1977 г.

Паспорт - это привилегия горожанина… - Согласно закону 27 декабря 1932 г. «О единой паспортной системе» обязательная прописка по всему Союзу ССР вводилась с целью «лучшего учета населения городов, рабочих поселков и новостроек… а также в целях очистки этих населенных мест от укрывающихся кулацких, уголовных и иных антиобщественных элементов». Сельским жителям паспорта не выдавались.

…незадолго до введения карточек… - Карточная система, охватывающая рабочих и служащих, вводилась еще с ноября 1928 г. - сначала на хлеб, а к концу 1929 г. почти на все продовольственные товары, потом и на промышленные. Деревня оставалась на самообеспечении.

…к окошечку МГБ… - Функции министерства государственной безопасности исполняло тогда Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ, сначала ГПУ), заменившее расформированную в феврале 1922 г. ВЧК.

. О расстреле Блюмкина (или Конрада?) мы прочли в Армении… - О ком из казненных идет речь, неясно. Постановление Коллегии ОГПУ о расстреле Блюмкина датируется 3 ноября 1929 г. Конрад - вероятно, Ф. М. Конар, зам-наркома земледелия, в прошлом знакомый Мандельштама. О его расстреле в числе 35 служащих наркомзема сообщала «Правда» 12 марта 1933 г. В 1930 г. в «Правде» (25 сент.) было сообщение о расстреле 48 руководящих работников пищевой промышленности («организаторов пищевого голода») во главе с проф. А. В. Рязанцевым.

95 С Борисом Сергеевичем Кузиным Мандельштамы познакомились в Эрнвани, куда приехали в начале мая 1930 г.

…с государством, тогда еще «слишком новым»… - Подразумевается четверостишие Мандельштама, по-видимому, служащее вариантом к стихотворению «О этот воздух, смутой пьяный…» (1916):

О государстве слишком раннем

Еще печалится земля -

Мы в черной очереди станем

На черной площади Кремля.

Это было в Киеве в девятнадцатом году. - В апреле 1919 г. Я. Блюмкиш, до того скрывавшийся под разными фамилиями, добровольно явился в Киевскую ЧК и постановлением Президиума ВЦИК от!6 мая был амнистирован. Примерно в это время и происходит описываемый эпизод. Следующее нападение Блюмкина на Мандельштама было в Москве в октябре 1920 г., о чем упомямет И. Г. Эренбург в книге «Люди, годы, жизнь» (кн. II, гл. 16).

. 96…человек, «застреливший императорского посла»… - Из стихотворения И. Гумилева «Мои читатели» (1921).

…он приехал с правительственными поездами… - В марте 1918 г., когда правительство переезжало из Петрограда в Москву

. Место действия - московское Кафе поэтов… - Вероятно, кафе «Десятая муза» в доме на углу Камергерского пер. и Тверской (Кафе поэтов было к тому времени закрыто). «Стычка» Мандельштама с Блюмкиным происходит за несколько дней до 6 июля 1918 г., когда был убит германский посол В. Мир-бах. Рассказ Георгия Иванова - в его книге «Петербургские зимы» (Париж, 1928). Говоря, что Чека была только что организована, Н. Я. Мандельштам ошибается: Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) была образована 7 декабря 1917 г., и в описываемое время, наряду с действием трибуналов, ей уже принадлежали полномочия на бессудные расстрелы и другие формы террора.

…Дзержинский в рапорте по поводу убийства Мирбаха… - В своих свидетельских показаниях по этому делу Дзержинский писал: «Блюмкин был принят в комиссию по рекомендации ЦК левых с.-р. для организации в Контрреволюционном отделе контрразведки по шпионажу. За несколько дней, может быть, за неделю до покушения, я получил от Раскольникова и Мандельштама… сведения, что этот тип в разговорах позволяет себе говорить такие вещи: жизнь людей в моих руках, подпишу бумажку - через два часа нет человеческой жизни. Вот у меня сидит гр. Пусловский, поэт, большая культурная ценность, подпишу ему смертный приговор, но, если собеседнику нужна эта жизнь, он ее оставит и т. д. Когда Мандельштам, возмущенный, запротестовал, Блюмкин стал ему угрожать, что, если он кому-нибудь скажет о нем, он будет мстить всеми силами. В тот же день на собрании Комиссии было решено по моему предложению нашу контрразведку распустить и Блюмкина пока оставить без должности» (Из истории ВЧК: Сб. документов. М., 1958. С. 154).

…частушки Маяковского… - Таких в собраниях сочинений В. Маяковского нет. Близкая к их содержанию картина в его «Оде революции» (1918).

…Пастернак… отказался дать свою подпись… - Под письмом с одобрением казни М. Тухачевского, И. Якира и других военачальников. «Когда пять лет назад, - писал Б. Пастернак К. И. Чуковскому в 1942 г., - я отказывал Ставскому в подписи под низостью и был готов пойти за это на смерть, а он мне этим i роз ил и все-таки дал мою подпись мошеннически и подле мю, он кричал: „Когда кончится это толстовское юродство?"» (см.: Новый мир. 1988. № 6. С. 215).

…после ее возвращения из Афганистана. - С весны 1921 т,о марта 1923 г. Л. Рейснер была в составе полномочного представительства СССР в Афганистане, возглавлявшегося Ф. Раскольниковым.

102. Бердяев… думает, что интеллигенцию уничтожил народ… - Для Н. А. Бердяева трагедией было, что в революции восторжествовали «элементарные идеи» самой русской интеллигенции, иначе - нигилизм, перекинувшийся на народный слой, как отвечающий мстительному злопамятству «человека из народа». Революция, по Бердяеву, начала с уничтожения культурного ренессанса, «творцов культуры» (см. в его кн.: Самопознание. Париж, 1949. С. 178).

Горький… хлопотать взялся. - Ходатайство М. Горького имеется в материалах дела по обвинению Гумилева (см.: Новый мир. 1987. № 12. С. 258. Свидетельство Г. А. Терехова).

…понадобилось арестовать каких-то военных, кажется, адмиралов… - По-видимому, речь идет об обстоятельствах ареста и последующей казни капитана I ранга А. М. Щастного (сходный рассказ о роли Л. Рейснер именно в его аресте приводит Г. Иванов в «Петербургских зимах»). Щастный, назначенный в конце марта 1918 г. начальником морскими силами Балтийского Флота (на место арестованного и тоже потом погибшего адмирала А. В. Развозова), перед нашествием немцев в Финляндию (ситуация после Брестского мира) вывел флот из Гельсингфорса в Кронштадт, но воспрепятствовал его взрыву, об осуществлении которого была секретная телеграмма Л. Троцкого. Вызванный в Москву, он был арестован последним 26 мая 1918 г. на заседании морской коллегии, очевидно, при участии Ф. Раскольникова (заместителя Троцкого по морским делам) и Л. Рейснер, тогда комиссара Морского генерального штаба. Ср.: «„Мы расстреляли Щастного". „Мы" она сказала твердо и несколько вызывающе. Так говорили в то время немногие революционеры-интеллигенты» (в воспоминаниях Л. Никулина о Рейснер: Записки спутника. М., 1932. С. II). Щастного, обвиненного в контрреволюционном заговоре, судил Верховный революционный трибунал, причем обвинительный акт по его делу появился в газетах в один день - 16 июня - с постановлением наркома юстиции П. Стучки, освобождающим трибунал «в выборе мер борьбы с контрреволюцией» от каких-либо ограничений («за исключением тех случаев, когда в законе определена мера в выражениях: „не менее"»).

Однажды он засыпал О. М. телеграммами… - Вероятно, эпизод относится к началу 1925 г., когда А. Веронский впервые заявил о своем уходе из «Красной нови», не желая работать с Раскольниковым. Раньше Мандельштам вел переговоры с Во-ронским о печатании своей автобиографической прозы «Шум времени» (в апреле 1925 г. она вышла в кооперативном издательстве «Время», где главным редактором был Г. П. Блок). Окончательно Веронский вынужден был уйти из «Красной нови» в 1927 г., и тогда это вызвало упоминаемый бойкот «попутчиков».

…издававшей нелепый журнальчик… - Двухнедельный журнал «Рудин», направленный на пропаганду против войны и правительства. Издавался семьей Рейснеров в 1915 - 1916 гг. (вышло 8 номеров).

…написал Сталину. - Из письма Н. И. Бухарина Сталину стала известной фраза: «Поэты всегда правы, история за них» (см.: Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме. Париж, 1986. С. 88).

…находился в самом центре мирового коммунистического движения… - С декабря 1926 г., когда Бухарин стал генеральным секретарем Исполкома Коминтерна, до апрельского Пленума ЦК 1929 г. Серый дом - очевидно, дом Коминтерна на Воздвиженке (переименованной тогда в ул. Коминтерна), напротив здания Манежа.

…узнал на улице про предполагаемый расстрел пяти стариков… - Весь этот эпизод с хлопотами о приговоренных и привлечением к их спасению Н. И. Бухарина относится к маю 1928 г. В том же месяце вышла книга «Стихотворений» Мандельштама, последняя при его жизни.

К с. 107…«присяга чудная четвертому сословью»… -

Ужели я предам позорному злословью -

Вновь пахнет яблоком мороз -

Присягу чудную четвертому сословью

И клятвы крупные до слез?

Так в стихотворении Мандельштама «1 января 1924». В последней строке отголосок клятвы, принесенной молодыми Герценом и Огаревым на Воробьевых горах («Былое и думы», гл. IV).

…герценовским учением о « prioralus dignitatis»… - Выражение Августина Блаженного («первенство достоинства») - в смысле преимущества, какое имеет качественный счет в истории над количественным (включая счет не по времени, а по сущности) - Герцен вкладывает з уста одного персонажа книги «С того берега», однако общему содержанию книги значение этой формулы не соответствует и слов, подобных приводимым ниже, у Герцена как будто нет.

. ЗИФ - издательство «Земля и Фабрика», с которым в 1929 г. у Мандельштама произошел крупный судебный конфликт (см. прим. к с. 166). В отраженье его, как и более ранней истории с хлопотами о пяти осужденных, Мандельштамом была написана «Четвертая проза».

…«Я готов к смерти». - Эту фразу, по воспоминаниям А. Ахматовой, Мандельштам сказал ей еще до первого ареста, в феврале 1934 г. (см.: Вопр. лит. 1989. № 2. С. 203). Фраза вошла в ее «Поэму без героя» (ч. I, гл. 1):

«Я к смерти готов».

…В 22 году О. М. хлопотал за своего арестованного брата… Тогда-то он в первый раз обратимся к Бухарину. - Это было в начале 1923 г., вероятно, сразу после Пленума ЦК 25 - 22 февраля (его решения не публиковались). В письме к отцу Мандельштам так описывал свой первый визит к Н. И. Бухарину: «Он был очень внимателен и сегодня говорит по телефону с Зиновьевым о Жене. Обещал сделать все возможное и предложил мне систематически поддерживать с ним связь. Он сказал между прочим: „Я не могу дать поручительства… На днях ЦК запретил это делать своим членам. Остается только окольный путь“. Потом он сказал: „Возьмите его на поруки вы (то есть - я?), вы человек известный (?)“. Завтра я узнаю у Бухарина, как отнесся Зиновьев к его просьбе и какие „auspicii“: виды на будущее (выражение Бухарина)».

Брат Мандельштама Евгений жил и был арестован в Петрограде, этим объясняется намерение Бухарина телефонировать туда Г. Зиновьеву. Видимо, разговор с последним не привел к успеху, и на следующий день, о чем рассказано у Н. Я. Мандельштам, Бухарин обратился к Ф. Дзержинскому. Положение самого Мандельштама, его литературно-общественный статус к этому времени изменились. Именно началом 1923 г. датировала Н. Я. Мандельштам, - связывая это с «каким-то постановлением», - снятие его имени «со списков сотрудников всех официальных изданий» («Биографическая справка», рукопись). Тогда же возник политический ярлык «внутренний эмигрант»

Не выходили. - примеч. 1977 г.

…гётевскую метлу, таскавшую воду по приказу ученика чародея. - В балладе Гёте «Ученик чародея» тот вызывает духов натаскать воды, но без «старого колдуна» не знает, как их остановить.

…он устраивал… пенсию… - Персональная пожизненная пенсия в размере 200 р. была назначена Мандельштаму в марте 1932 г. На сохранившейся пенсионной книжке указано, что назначение состоялось на основании постановлений СНК о пенсиях от 30 мая 1928 и 3 августа 1930 г.

…дважды его арестовывали… - В Феодосии врангелевской контрразведкой (август 1920 г.) и в Батуми меньшевистскими военными властями (сентябрь). В октябре 1920 г. после полуторагодичных странствий по объятому гражданской войной Югу Мандельштам вернулся в Петроград. М. Горький заведовал в Петрограде им же организованной Комиссией по улучшению быта ученых (КУБУ).

…в Воронеж приехал на гастроли Яхонтов… - О приезде артиста, выступившего с программами «Петербург» и «Пушкин», сообщала воронежская газета «Коммуна» 24 марта 1935 г.

Тридцать два года ни одной строчки его стихов не появлялось в печати… - С 1932 г., когда в «Литературной газете» (23 ноября) были напечатаны три стихотворения Мандельштама.

…право «дышать и открывать двери»… - Из стихотворения «Если б меня враги наши взяли…» (№ 43). По поводу его последних строчек Н. Я. Мандельштам писала: «О. М. говорил, что в этом стихотворении точная формулировка „тюремного чувства“… В этом стихотворении есть элемент „клятвы четвертому сословью“ и вера, что наша земля все же избежала тления. Последние две строчки пришли к нему неожиданно и почти испугали его: „Почему это опять выскочило?“ Возник вопрос, как это записать. Я предложила подставную последнюю строку: „будет будить" и вместо союза „а" союз „и"…»

Словом покоряли не только города… - В стихотворении Н. Гумилева «Слово»: «…Солнце останавливали словом, Словом разрушали города».

Когда О. М. решился сделать первый взнос… - В январе 1937 г., написав оду Сталину.

Его осудили по декрету на пять лет. - Очевидно, по известному постановлению ЦИК и СНК от 7 августа 1932 г. «Об укреплении общественной собственности». Покушение на нее приравнивалось к действиям «врагов народа», а в качестве судебной репрессии, независимо от меры присвоенного, предусматривалась смертная казнь. В своей крайней форме «закон о пяти колосках» активно действовал в 1932 - 1933 гг.

«Канниферштанд», правильнее «каннитферштан», - букв.: не могу вас понять. Выражение, идущее от рассказа с таким названием И.-П. Гебеля, переведенного в стихах В. А. Жуковским (поэма «Две были и еще одна»). В рассказе так отвечают голландцы на вопрос одного немца, кому принадлежат те и другие богатства. Простодушный немец принял ответ за имя владельца.

…толпы, гроздями висящие на площадках вагонов… - Известна городская частушка 30-х годов:

Болит тело мое бело,

Во всю спину ссадина.

На трамвае я висела,

Словно виноградина.

Вероятно, эта частушка повлияла на строчку Мандельштама о «трамвайной вишенке страшной поры» (см. № 4).

…нас вызвали в приемную МГВ… - Теперь уже НКВД. 10 июля 1934 г. ОГПУ (см. прим. к с. 93) вошло в состав реорганизованного Наркомата внутренних дел, назвавшись Главным управлением государственной безопасности (ГУГВ). Одновременно, по образцу существовавших коллегий, особых совещаний, а с 1929 г. «троек»"ВЧК - ГПУ, был создан орган вне судебной расправы в виде организованного при наркоме внутренних дел Особого совещания (ОСО) из трех лиц. Дела в ОСО рассматривались заочно, доказательств, необходимых для предания обвиняемого суду, не требовалось. Наркомом стал Г. Г. Ягода.

Когда О. М. уезжал в Тамбов в санаторий… - Там Мандельштам пробыл с 21 декабря 1935-го до 5 января 1936 г

Последняя комната в… домишке у театральной портнихи… - В ней Мандельштамы поселились осенью 1936 г.

Я спешно перевела какой-то… роман… - Маргерит В. Вавилон. Пер. Н. Хазиной. Гослитиздат, 1935. Второй договор - на книгу О"Фаолейна «Гнездо простых людей». В 1941 г. она вышла в переводе Н. Аверьяновой.

. «Накануне» - сменовеховская газета (1922 - 1924), издававшаяся в Берлине с отдельной конторой в Москве. В еженедельных «Литературных прибавлениях» к газете печатались стихи и статьи Мандельштама (в 1924 г. тоже одни переводы).

«Шары» (1926) и «Трамвай» («Два трамвая», 1925) - книжки стихов Мандельштама для детей, вышедшие в Ленинградском отделении ГИЗа, где редактором детской литературы был С. Я. Маршак.

…борьба за «чистоту линии», открывшаяся статьей Сталина в «Большевике»… - Речь идет о письме Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция», напечатанном в номере 6 этого журнала за 1931 г. (вышел в ноябре). Письмо под названием «О некоторых вопросах истории большевизма», в котором троцкизм объявлялся «передовым отрядом контрреволюционной буржуазии», говорилось о попытках «протащить его контрабандой в литературу» и т. д., открыло широкую идеологическую кампанию по пересмотру выходящей литературы. В «Большевике» в следующем году (1932. № 4) была перепечатана старая заметка Сталина «Письмо с Кавказа» (1910) против тогдашних меньшевиков-«ликвидаторов». Она послужила аналогичным сигналом уже по «меньшевистской линии».

ЗКП - газета «За коммунистическое просвещение», в которой осенью 1931 и после перерыва - в 1932 г. работала Н. Я. Мандельштам.

Проза Мандельштама «Путешествие в Армению» «прорвалась» в печать в 1933 г. (Звезда. № 5).

…«под кремлевскими стенами выть». - Из стихотворения А. Ахматовой «Уводили тебя на рассвете…», помеченного: «1935. Москва (Кутафья)». Кутафья башня у Троицких ворот Кремля - место, где в конце октября 1935 г. Ахматова передала письмо Сталину, после того как ее муж (Н. Н. Пунин) и сын были в первый раз арестованы.

…я ездила в Москву и разговаривала… с деятелями Союза… - В декабре 1935 - январе 1936 г., когда Мандельштам был в Тамбове.

«О партизане?» - спросил он… - А. С. Щербакову почудилось в названии реки Камы, о которой написано стихотворение Мандельштама, имя известного большевика-подпольщика Камо (С. А. Тер-Петросяна), главного действующего лица в проведении громкой тифлисской экспроприации (июнь 1907 г.) с убийствами и захватом казначейских сумм.

…ахматовские хрустали… - В стихотворении «Воронеж», посвященном Мандельштаму: «…По хрусталям я прохожу несмело, Узорных санок так неверен бег». В феврале 1936 г. А. Ахматова гостила у Мандельштамов в Воронеже.

…всякая тоска есть тоска по вечности. - Н. А. Бердяев говорит об этом в книге «Самопознание» (Париж, 1949. С. 54).

…мы услышали, как радио оповещает нас о грядущих процессах… - 15 августа 1936 г., когда объявили об окончании следствия по делу «троцкистско-зиновьевского блока».

Разговор состоялся в конце июня… - Вероятно, 13 июня (1934 г.). В этот день в Чердыни была получена телеграмма из Москвы от Е. Я. Хазина: «Замена подтверждена».

…Ломинадзе, отозванный для казни из Тифлиса… - В ноябре 1930 г. первый секретарь Закавказского крайкома партии В. В. Ломинадзе, посмевший упрекать партию «в барско-феодальном отношении к нуждам и интересам рабочих и крестьян» (Правда. 1930. 2 дек.), был причислен к «лево-правому блоку Сырцова - Ломинадзе» и снят со всех постов. Переведенный потом секретарем горкома на Урал, он в январе 1935 г. застрелился.

…«рифма не вторенье строк…» - Из стихотворения Б. Пастернака «Красавица моя, вся стать…» (1931). Стихотворение Мандельштама «Ночь на дворе, барская лжа…» - см. № 3.

Фадеев был тогда редактором «Красной нови»… - В 1931 г. - Журнал печатал в то время стихи Б. Пастернака из книги «Второе рождение».

…«положительные» стихи… - Цикл «Слава миру», напечатанный в трех номерах журнала «Огонек» за 1950 г. Сын А. Ахматовой Л. Н. Гумилев, арестованный в марте 1938 г., из ссылки после лагеря ушедший на фронт, в 1949 г. был снова арестован. Тогда же был арестован и через три года погиб Н. Н. Пунин.

…«народ, как судия, судит»… - См. № 43; «Восходишь ты в глухие годы…» - Из стихотворения Мандельштама 1918 г. «Прославим, братья, сумерки свободы…»

…комиссара Линде, убитого солдатами на фронте. - Ф. Ф. Линде, комиссар правительства Керенского в Особой Армии на Юго-Западном фронте, погиб, агитируя за ведение войны, в августе 1917 г.

…знал Линде, вероятно, по дому Синани. - О народнической семье Б. Н. Синани Мандельштамом написана отдельная глава в его автобиографической прозе «Шум времени». Свою роль в ранней биографии Мандельштама сыграл известный в околореволюционных кругах «пансион Линде» близ станции Мус-тамяки Финляндской ж. д. (см. некролог Линде: Былое. Кн. 24. 1924, а также: Даугава. Рига. 1988. № 2. С. 106 - 107).

«Благословить тебя в глубокий ад сойдет…» - Из стихотворения Мандельштама «Когда октябрьский нам готовил временщик…», написанного в ноябре 1917 г.

В статье о Гамлете… - Имеется в виду раздел статьи «Замечания к переводам из Шекспира», где Б. Пастернак говорит о Гамлете как о «принце крови», ни на минуту не забывающем о своих правах на престол.

. …Горьковский круг. - Подразумеваются широкие общественные слои, куда входили сотрудники и читатели революционно-демократических и большевистских журналов («Современник», «Летопись» и др.).

…превозносил «неоакмеизм» с его главой О. М… - В рецензии на «Вторую книгу» Мандельштама (Печать и революция. 1923. № 6) В. Брюсов, отрицательно оценивая книгу, об авторе ее писал как о поэте «весьма прославленном» в кругах «неоакмеистов», для которых его стихи после «Камня» «непререкаемый образец».

антиантропософской и антитеософской направленности О. М… - Антропософские и теософские воззрения, широко распространившиеся среди интеллигентской элиты на рубеже «нового века», были чужды экзистенциальному (личностно-историческому) подходу Мандельштама к философским материям, его основанным на прообразующей роли новозаветных примеров, включая темы Апокалипсиса, взглядам на исторический процесс. «Время может идти обратно, - писал он в статье „Скрябин и христианство“ (1915), - весь ход новейшей истории, которая со страшной силой повернула от христианства к буддизму и теософии, свидетельствует об этом». Резкие оценки теософских воззрений содержатся и в статьях Мандельштама 1922 г. - «О природе слова» и «Девятнадцатый век».

…предисловие Каменева к его книге о Гоголе. - К книге воспоминаний А. Белого «Начало века», вышедшей зимой 1933 г. (не к книге о Гоголе). В предисловии говорилось: «Искренне почитая себя… участником и одним из руководителей крупного культурно-исторического движения, писатель на самом деле проблуждал весь этот период на самых затхлых задворках истории, культуры и литературы».

…на вечере стихов О. М. в редакции «Литературной газеты»… - Вечер состоялся 10 ноября 1932 г. «Зрелище было величественное, - делился впечатлениями в частном письме один из молодых очевидцев. - Мандельштам, седобородый патриарх, шаманил в продолжение двух с половиной часов. Он прочел все свои стихи (последних двух лет) - в хронологическом порядке! Это были такие страшные заклинания, что многие испугались. Испугался даже Пастернак, пролепетавший: - Я завидую Вашей свободе. Для меня Вы новый Хлебников. И такой же чужой. Мне нужна несвобода. (…) Некоторое мужество проявил только В. Б. (Шкловский): - Появился новый поэт О. Э. Мандельштам! Впрочем, об этих стихах говорить „в лоб“ нельзя:…Я человек эпохи Москвошвея, Смотрите, как на мне топорщится пиджак… Или:…Я трамвайная вишенка страшной поры И не знаю, зачем я живу… „Молодняк“ „отмежевывался“ от Мандельштама. А Мандельштам назвал их „чикагскими“ поэтами (американская „рекламная поэзия“). Он отвечал с надменностью пленного царя или… пленного поэта» (см.: Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1987. С. 532).

«Сам себя я за руку по улицам водил…» - Строчка-вариант к стихотворению «Там, где купальни, бумагопрядильни…» (1932)

…страшные тени Украины и Кубани… - «Тени» беженцев с пораженных голодом пространств Юга России. См. № 7. Это стихотворение («Холодная весна. Голодный Старый Крым…») фигурировало в деле Мандельштама 1934 г. - как клевета на сельское строительство. Число умерших в голод 1932 - 1933 гг. крестьян колеблется от 5 до 8 миллионов (см.: Знамя. 1989. № 2. С. 176 - 177).

В «Правде» появился разносный подвал без подписи… - В библиотечном экземпляре этого номера «Правды» от 30 августа 1933 г. под статьей имеется подпись (С. Розенталь), слов о «лакейской прозе» в ней нет. Н. Я. Мандельштам осталась в убеждении, что видела номер, где статья была напечатана как редакционная. Раньше, 17 июня, рецензия схожего тона и содержания появилась в «Литературной газете» (Н. Оружейников).

…назвал Анну Андреевну Кассандрой. - В стихотворении, написанном в декабре 1917 г.:

Я не искал в цветущие мгновенья

Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,

Но в декабре - торжественное бденье -

Воспоминанье мучит нас…

И в декабре семнадцатого года

Всё потеряли мы любя…

Касатка милая, Кассандра,

Ты стонешь, ты горишь - зачем

Сияло солнце Александра

Сто лет тому назад, сияло всем?

Когда-нибудь в столице шалой,

На диком празднике на берегу Невы,

При звуках омерзительного бала

Сорвут платок с прекрасной головы…

(По тексту, восстановленному Н. Я. Мандельштам)

«Торжественное бденье» - образ, соотнесенный здесь с празднованием Рождества. В русской церкви торжество этого праздника соединялось с воспоминанием «избавления Церкви и державы Российский от нашествия галлов» и с панихидой по Александре Благословенном.

…они успели сказать об его этике, идеологии, нетерпимости… - Это по праву относится к представителям идеалистического течения русской общественной мысли - религиозным философам, историкам и социологам культуры - успевшим высказаться до своей массовой высылки в 1922 г. В сб. «De profun-dis» (Из бездны. 1918) участвовали: Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. Б. Струве, С. Л. Франк и другие. С конца 1917 г. отдельными выпусками выходил «Апокалипсис нашего времени» В. Розанова, где есть слова об опустившемся над русской историей «железном занавесе».

…рассказ Герцена о разговоре его со Щепкиным… - В статье-некрологе «Михаил Семенович Щепкин».

…«десяти небес нам стоила земля»… - Из стихотворения Мандельштама «Прославим, братья, сумерки свободы…» (1918):

…Ну что ж, попробуем: огромный, неуклюжий,

Скрипучий поворот руля.

Земля плывет. Мужайтесь, мужи!

Как плугом океан деля.

Мы будем помнить и в летейской стуже,

Что десяти небес нам стоила земля.

К этому времени у О. М. начались сердечная болезнь и тяжелая одышка. Евгений Яковлевич всегда говорил, что одышка О. М. - болезнь не только физическая, но и «классовая». Это подтверждается обстановкой первого припадка, происшедшего в середине двадцатых годов. К нам пришел в гости Маршак и долго умилительно объяснял О. М., что такое поэзия. Это была официально-сентиментальная линия. Как всегда, Самуил Яковлевич говорил взволнованно, волнообразно модулируя голос. Он первоклассный ловец душ - слабых и начальственных. О. М. не спорил - с Маршаком соизмеримости у него не было. Но вскоре он не выдержал: ему вдруг послышался рожок, прервавший гладкие рассуждения Маршака, и с ним случился первый приступ грудной жабы. - примеч. 1977 г.

Постановление ЦК о литературе - резолюция ЦК РКП (б) от 18 июня 1925 г. «О политике партии в области художественной литературы». О продолжении классовой борьбы в обществе и на «литературном фронте» в резолюции говорилось с акцентом на «мирноорганизаторской работе».

. Вифли - по-видимому, ЛИФЛИ - Ленинградский институт философии, литературы, лингвистики и истории (факультеты Ленинградского университета, существовавшие некоторое время отдельно); Зубовский институт - Институт истории искусств в Ленинграде, учрежденный еще до революции гр. B. П. Зубовым (закрыт в 1930), словесное отделение его считалось приютом филологов «формальной школы»; Институт красной профессуры с трехгодичной программой по экономике, истории и философии был создан в 1921 г. с целью подготовки партийных профессорских кадров.

…заставил Мандельштама рассуждать о поэзии… - См.: Рождественский В. Страницы жизни. М.; Л., 1962. C. 129 - 131. На полях одного экземпляра книги есть примечание Н. Я. Мандельштам: «О. М. - „смысловик“, и всякий разговор о стихах был мировоззренческим».

Птичьим языком Герцен называл язык, каким в его время объяснялись воспитанники «монастырей немецкого идеализма» («Былое и думы», гл. XXV); львенок, который поднимает огненную лапу - образ из стихотворения Мандельштама «Язык булыжника мне голубя понятней…» (1923), у Герцена - «львенок исполинской революции», взлелеянный и откормленный «аристократическим молоком» («Былое и думы», гл. XXX).

Щучья косточка, застрявшая в ундервуде -

Кого еще убьешь?

Кого еще прославишь?

Какую выдумаешь ложь?

То ундервуда хрящ: скорее вырви клавиш -

И щучью косточку найдешь».

«Поэзия - это власть», - сказал он в Воронеже… - То же Мандельштам говорил тогда С. Б. Рудакову: «Поэтическая мысль вещь страшная, и ее боятся» и: «Подлинная поэзия перестраивает жизнь, и ее боятся» (приводится в письме Рудакова жене от 23 июня 1935 г. - См.: Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме. Париж, 1986. С. 202).

В стихах тридцатых годов есть и совершенно прямые, в лоб, высказывания, и сознательная зашифровка смысла. В Воронеже к нам однажды пришел «любитель стихов» полувоенного типа, то, что мы теперь называем «искусствовед в штатском», только погрубее, и долго любопытствовал, что скрывается под «бежит волна волной, волне хребет ломая»… «Уж не про пятилетки ли?» О. М. расхаживал по комнате и удивленно спрашивал: «Разве?»… «Как быть, - спросила я потом О. М., - если они во всем будут искать скрытый смысл?» «Удивляться», - ответил О. М. До меня не сразу доходил второй план, а О. М., зная, что я могу оказаться «внутри», стихов не комментировал: искреннее удивление могло если не спасти, то во всяком случае облегчить участь. Идиотизм и полное непонимание вещей у нас ценились и служили отличной рекомендацией и арестованному, и служащему. - примеч. 1977 г.

…победил… Авербах со своим РАЛПом. - В феврале 1926 г. Чрезвычайная конференция пролетарских писателей осудила линию «старого напостовства», проводимую журналом «На посту» (С. Родов, Г. Лелевич, И. Вардин). Ядро «нового напостовства» составили: ответственный редактор нового журнала «На литературном посту» Л. Авербах, Ю. Либединский, В. Ермилов, В. Киршон, А. Фадеев и другие. В мае 1928 г. во главе с генеральным секретарем Л. Авербахом была образована Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП). Ликвидирована, в связи с созданием единой писательской организации, постановлением ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г.

…в трех-четырех литературных статьях… - Речь идет о статьях «Буря и натиск» (журн. «Русское искусство». 1923. № 1), «Vulgata» (там же. № 2 - 3), «Литературная Москва» I и II (журн. «Россия». 1922. № 1 и 2) и, вероятно, «Веер герцогини» (газ. «Вечерний Киев». 1929. 25 янв.). Выпады против Ахматовой содержались в двух первых статьях.

…напечатал статью в харьковской газете… - Статья «Письмо о русской поэзии» была напечатана в ростовской газете «Советский Юг» (1922. 21 янв.). Рецензия на Альманах муз» (1916) имеет название «О современной поэзии», в ней Мандельштам переадресовал Ахматовой слова Пушкина об «одетой убого, но видом величавой жене».

…его вынудили сделать доклад об акмеизме и ждали «разоблачений»… - Это было в феврале 1935 г. «на широком собрании воронежского Союза писателей». По словам председателя Ст. Стоичева, тогда «был поставлен доклад об акмеизме с целью выявления отношения Мандельштама к своему прошлому. В своем выступлении Мандельштам показал, что он ничему не научился, что он кем был, тем и остался» (из выступления Стоичева на партсобрании ССП Воронежской области в апреле 1936 г.). Эти сведения о Мандельштаме Стоичев повторил 28 сентября 1936 г. в ответ на запрос центрального Союза писателей о положении дел с «разоблачением классового врага на литературном фронте» (ЦГАЛИ, ф. 631).

Нечто подобное он ответил и ленинградским писателям на своем вечере в Доме печати. - Выступая там 2 марта 1933 г., Мандельштам на вопрос: «Вы тот самый Мандельштам, который был акмеистом?» - ответил, что «он тот самый Мандельштам, который был, есть и будет другом своих друзей, соратником своих соратников, современником Ахматовой» (неопубл. запись из дневника Ел. А. Миллиор).

…попытка отречения 22 года вызвана улюлюканьем по поводу акмеизма… - В 1923 г. (25 дек.) Мандельштам писал Л. В. Горнунгу: «…ощущенье времени меняется. Акмеизм 23 года - не тот, что в 1913 году. Вернее, акмеизма нет совсем. Он хотел быть лишь „совестью“ поэзии. Он суд над поэзией, а не сама поэзия. Не презирайте современных поэтов, на них благословенье прошлого» (см.: «Лит. обозрение». 1986. № 9. С. 110).

…«один на всех путях»… - Из стихотворения Мандельштама 1932 г. «О, как мы любим лицемерить…».

Когда мы были на Кавказе в 1921 году, Каблуков умер… - Он умер раньше, в декабре 1919 г., когда Мандельштам был в Крыму. В Публичной библиотеке в Ленинграде хранятся его дневники с записями о Мандельштаме. Статьи «Скрябин и христианство» в сохранившейся небольшой части его архива нет.

В черновиках «Египетской марки» сохранились насмешки над Парноком… Это явный намек на Скрябинский доклад. - Имеется в виду следующее место, не вошедшее в окончательный текст повести: «Визитка погибла бесславно, за недоплаченные пять рублей, а не в ней ли Парнок накануне падения монархии прочел свою речь „Теософия как мировое зло“ в особняке Турчанинова и обедал по приглашению тайного католика Волконского в кабинете у Донона с татарами и бразильским атташе? И не в ней ли он должен был войти в замороженную сферу верховного политического эфира, чтобы проповедать хорошенькой девице, жующей соломинку английского „th“, свою теорию о Габсбургах? Теперь все рушилось. Без визитки нельзя было сунуться ни к германофилам, ни к теософам».

Где и когда Мандельштам читал свой доклад о Скрябине, не выяснено.

«Правда по-гречески значит „мрия“… - Циническая шутка В. Катаева («мрия» - укр. «мечта») приводится у Мандельштама в «Четвертой прозе».

…появилась клятва четвертому сословию… ее не случайно так холодно приняли те, от кого зависело распределение благ. - Стихотворение «1 января 1924», где эта клятва была произнесена (см. прим. к с. 107), появилось в журнале «Русский современник» (1924. № 2). Критик Г. Лелевич тогда писал: «Насквозь пропитана кровь Мандельштама известью старого мира, и не веришь ему, когда он в конце концов начинает с сомнением рассуждать о „присяге чудной четвертому сословью“. Никакая присяга не возвратит мертвеца» (Молодая гвардия. 1924. № 7/8. С. 263).

…«Здесь я стою, я не могу иначе…» - Слова М. Лютера, вынесенные Мандельштамом в начало стихотворения 1915 г.

…он не мог не чувствовать себя «усыхающим довеском прежде вынутых хлебов». -

…И свое находит место

Черствый пасынок веков -

Усыхающий довесок

Прежде вынутых хлебов -

из стихотворения Мандельштама «Как растет хлебов опара…», факсимильно напечатанного в «Известиях ВЦИК» 23 сентября 1922 г

Уленшпигелевское дело - дело Мандельштама с переводчиком «Легенды об Уленшпигеле» А. Г. Горнфельдом и издательством «Земля и Фабрика», заказавшим Мандельштаму литературную обработку «Уленшпигеля». Из-за нагло-клеветнического фельетона Д. Заславского «О скромном плагиате и развязной халтуре» (Лит. газ. 1929. 7 мая) разразился крупный общественный скандал. В начале 1930 г. дело, с политическими разбирательствами, перешло в Центральную контрольную комиссию ВКП (б).

Ломинадзе не погиб, а просто был убран из Грузии. - примеч. 1977 г.

В стихах сказано, что их нельзя отнять… - «Губ шевелящихся отнять вы не могли» и «Да, я лежу в земле, губами шевеля» - строчки из стихов Мандельштама, входящих в «Первую воронежскую тетрадь».

…до «начала грозных дел»… - Т. е. до августа 1936 г.

…«национальная по форме, социалистическая по содержанию»… - Определение культуры при диктатуре пролетариата, - в такой форме его дал Сталин на XVI съезде партии (июнь 1930).

…жалобы Шевченко… на неотвязность стихов… - «Я хорошо знал, что живопись - моя будущая профессия, мой насущный хлеб, - вспоминая о годах учения в Академии художеств, писал Т. Г. Шевченко. - И вместо того чтобы изучить ее глубокие таинства, и еще под руководством такого учителя, каков был бессмертный Брюллов, я сочинял стихи, за которые мне никто ни гроша не заплатил, и которые наконец лишили меня свободы, и которые, несмотря на всемогущее бесчеловечное запрещение, я все-таки втихомолку кропаю. И даже подумываю иногда о тиснении этих плаксивых, тощих детей моих. Право, странное это неугомонное призвание» («Дневник», запись 1 июля 1850 г.).

…рот, говорящий «нет»… - В черновых вариантах стихотворения «За гремучую доблесть грядущих веков…» это место читается:

Не табачною кровью газета плюет,

Не костяшками дева стучит, -

Человеческий жаркий искривленный рот

Негодует, поет, говорит.

(См.: Семенко Ир. Поэтика позднего Мандельштама. Рим, 1966. С. 60).

…«черешня московских торцов»… - Согласно прочтению И. М. Семенко, правильно: «чернила московской грязцы».

В «Астрах» это барская шуба, за которую его корили… - Речь идет о стихотворении 1931 г., начало которого:

Я пью за военные астры,

за все, чем корили меня:

За барскую шубу, за астму,

за жёлчь петербургского дня».

«Военные астры» - образ офицерских эполет.

…в издательстве сестры Раковского… - В харьковском издательстве «Помощь», которым владела А. Раковская-Петреску. Там выходил журнал «Художественная мысль», в номере 2 которого (1922, фввр.-март) сообщалось о приобретении издательством очерка Мандельштама «Шуба». В сокращенном виде очерк был напечатан ростовской газетой «Советский Юг» (1922. 1 февр.). Он начинается с рассказа о покупке поэтом жаркой «стариковской» шубы на шубном торге в Ростове.

…одна вельможная… дама… - О. Д. Каменева.

Золотились чернила московской грязцы,

И пыхтел грузовик у ворот,

И по улицам шел на дворцы и морцы

Самопишущий черный народ…

Замолчи: ни о чем, никогда, никому,

Там в пожарище время поет…

Замолчи! Я не верю уже никому:

Я такой же, как ты, пешеход,

Но меня возвращает к стыду моему

Твой грозящий искривленный рот…

В центре Москвы стоит дом… - Дом в проезде Художественного театра № 2, построенный для писателей в 1931 г.

Валю Берестова. - примеч. 1977 г.

…приказали делать ренессанс, а вышло что-то вроде кафе «Ренессанс»… - По словам Н. Я. Мандельштам, такой образ, относящийся к «социалистическому строительству», присутствовал в первой, уничтоженной главе «Четвертой прозы».

…О. М. рассказывает о юноше-поэте… - В очерке «Армия поэтов» (1923).

Стихи о звездах - семистишие «Шевелящимися виноградинами Угрожают нам эти миры…» (из «Стих„в о неизвестном солдате“).

Песенка о женщине - стихотворение «Твоим узким плечам под бичами краснеть…», написанное еще в Москве перед арестом.

…О. М. вспомнил «в санях сидючи»… - Образ в начале «Поученья» Владимира Мономаха: «седя на санех, по-мыслих в души своей и похвалих Бога, иже мя сих днев грешнаго допровади». Означает: в конце жизни, перед смертью (в Древней Руси тело умершего перевозили на санях)

Живя в Ассирии, нельзя не думать об ассирийце… - Образ «ассирийца» возник в прозе Мандельштама «Путешествие в Армению» (1933): «Царь Шапух - так думает Аршак - взял верх надо мной и - хуже того - он взял мой воздух себе. Ассириец держит мое сердце». Из того же отрывка, представляющего собой переложение армянской исторической хроники, взято у Н. Я. Мандельштам выражение «один добавочный день» (см. на с. 207).

…стоит поискать доноса об этом стихотворении. - По свидетельству А. К. Гладкова (неопубликованный дневник), в 1949 г. на Лубянке от него пытались добиться признания, «что среди стихов Мандельштама о Кавказе есть антисоветские».

«Свинцовая горошина» - из четверостишия А. Ахматовой (1937):

За такую скоморошину,

Откровенно говоря,

Мне свинцовую горошину

Ждать бы от секретаря.

«.Почему, когда я думаю о нем, передо мной все головы - бугры голов?…» - Ср. в «Оде»:

Он свесился с трибуны, как с горы,

В бугры голов…

Уходят вдаль людских голов бугры:

Я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,

Но в книгах ласковых и в играх детворы

Воскресну я сказать, что солнце светит.

По словам Н. Я. Мандельштам, из всей «Оды» О. М. хотел оставить только это последнее четверостишие.

…«такие же люди, как вы…» - Из утраченных стихов Мандельштама об армянских ссыльных, сапожничавших в Воронеже. В памяти Н. Я. Мандельштам сохранилось:

Такие же люди, как вы,

с глазами, вдолбленными в череп…

Такие же судьи, как вы,

лишили вас холода тутовых ягод…

Даже жен и детей почти перестали высылать… - По отношению к членам семей «изменников родины» самый принцип коллективной ответственности вводился постановлением ЦИК от 8 июня 1934 г.: ссылка «в отдаленные районы Сибири» на 5 лет - для «незнавших», для «знавших» - заключение на срок от 5 до 10 лет. Этим постановлением заодно реабилитировались слова: «родина», «семья», «наказание», до того в административном лексиконе не принятые.

маленький музей на улице Кропоткина. - Музей нового западного искусства, включавший коллекции С. И. Щукина и И.А. Морозова и расположенный в бывшем доме последнего (№ 2). Расформирован в 1948 г.

…увидав на первой выставке ОСТа серию рисунков «Директор погоды»… - Серию иллюстраций А. Тышлера к пьесе А. Б. Мариенгофа «Директор погоды». Вместе с картиной маслом на ту же тему выставлялись на 2-й выставке Общества станковистов в мае 1926 г

…сосед Альтмана… итальянец по национальности… - Художник Джованни Гранди (Иван Антонович), с 1913 по 1922 г. работавший в России.

…эту мысль я впоследствии нашла у Бердяева… - Н. А. Бердяев писал, что наиболее неприемлемо для него «чувство Бога как силы, как всемогущества и власти». Примиряет «со страданиями творения» только Бог-Сын. Чистый монотеизм для Бердяева есть «последняя форма идолопоклонства» (Самопознание. Париж, 1949. С. 190).

. «Дети, вы обнищали, до рубища дошли» - из старофранцузского эпоса «Сыновья Аймона». Перевод Мандельштама выполнен в 1922 г.

…«прямизна нашей речи» - из стихов Мадельштама на смерть А. Белого:

Прямизна нашей мысли не только пугач для детей,

Не бумажные дести, а вести спасают людей!

Стихи Брюсова про исторические эпохи - «Фонарики» (сб. «Венок»).

. Вероятно, это понял бы Китс… - Далее подразумеваются «Строки о таверне „Морская дева"» Дж. Китса.

…по поводу выхода «Краткого курса». - Хронологическое смещение: ко времени выхода сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)» (сентябрь 1938) Мандельштам был уже в заключении.

…начинавшее выходить собрание сочинений Сталина. - Видимо, имеются в виду «Вопросы ленинизма» - сборник статей и выступлений Сталина, выходивший новыми и повторными изданиями начиная еще с 1925 г.

Ларусс - универсальный словарь французского языка, составленный П. Ларуссом.

« Cor ardens» - книга стихов В. И. Иванова (Ч. 1 и 2. Спб., 1911 - 1912).

О. М…искал у поэтов удач… - Далее упоминаются следующие стихотворения: «Бог Отец» А. М. Добролюбова («Подо Мною орлы, орлы говорящие…», сб. «Natura naturans…», 1895); «Есть странная песня араба, чье имя - ничто…» К. Бальмонта (сб. «Только любовь», 1903); стихотворение В. А. Комаровского в его сб. «Первая пристань», 1913; «Вкруг колокольни обомшелой…» В. А. Бородаевского (сб. «Стихотворения», 1909); «Chimerisando» А. Лозины-Лозинского («Я в шахматы играл с одним евреем, странно…», сб. «Троттуар», 1916); «1920» Б. Лапина (сб. Б. Лапина и Е. Габриловича «Молниянин», 1922) и его же «Лес живет» (сб. «1922-я книга стихов», 1923).

…ломоносовской «далековатости»… - Выражением «сопряжение далековатых идей» Ломоносов подчеркивает в «Риторике» конструктивный характер словесного образа с установкой на слово, развертываемое во времени и пространстве. Это выражение было очень ценимо Мандельштамом.

…«ты должен быть жарким, как пламя…» - У Брюсова: «Ты должен быть гордым, как знамя…» - в начале его программного стихотворения «Поэту» (сб. «Все напевы», 1909).

К этому времени относится фотография… - Напечатанная в «Биржевых ведомостях» 13 декабря 1913 г. На снимке изображены участники диспута, состоявшегося 10 декабря после лекции Н. И. Кульбина о футуризме, - Мандельштам, Н. Бурлюк, В. Пяст, Г. Иванов и другие. Маяковский и Чуковский в диспуте не участвовали, и на фотографии их нет. За уничижительную подпись к снимку группа поэтов призвала редакцию на суд.

У Мея он отметил «Помпеянку»… - Стихотворение «Плясунья» («Окрыленная пляской без роздыху…»). Далее упоминаются «Ты не гонись за рифмой своенравной…» и «После казни в Женеве» К. Случевского. Книжечка An. Григорьева - «Стихотворения Аполлона Григорьева». Спб., 1846 (единственное прижизненное издание в 50 экземплярах).

Прозаический перевод «Чистилища» - перевод ямбической прозой М. А. Горбова (М., 1898).

…он как-то пробовал переводить Малларме… - В переводе Мандельштама (1910) сохранилось начало стихотворения Ст. Малларме «Плоть опечалена…»

…в каком-то архиве… - Переводы Мандельштама из старофранцузского эпоса, подготовленные к изданию отдельной книгой, нашлись в архиве ИМЛИ. Из них «Жизнь св. Алексея» должна была, по словам Н. Я. Мандельштам, появиться в невышедшем 6-м номере журнала «Россия» за 1925 г. (одновременно с окончанием «Белой гвардии» М. Булгакова)

…тех двустиший, где предсказана тяжкая судьба женщине. - Говорится о стихотворении «Твоим узким плечам под бичами краснеть…» (1934).

…несчастную княжну, вышедшую замуж за брата царской невесты. - Мандельштам читал «Записки» кн. Натальи Борисовны, дочери фельдмаршала" Шереметева, вышедшей замуж за И. А. Долгорукова, брата невесты Петра II. После смерти последнего вся семья подверглась тягчайшим гонениям.

«Ссылка и каторга» - журнал «Каторга и ссылка», издававшийся Обществом бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Общество было закрыто («по собственному желанию») в 1935 г., его издательство и журнал ликвидированы.

Тенишевское училище - средняя школа в Петербурге, учрежденная в 1900 г. кн. В. Н. Тенишевым в рамках существовавших в ведении министерства финансов коммерческих училищ. Мандельштам был воспитанником училища со дня основания до весеннего выпуска 1907 г.

…его книгу, которую никто не хотел печатать… - «Записки современника». Рукопись книги И. Лежнев представил Политбюро в качестве «расширенного заявления» о приеме в партию (см.: КЛЭ. Т. 4. Ст. 94). Книга вышла в 1934 г. - ходатайство было удовлетворено.

…роденовская книжка о французской готике. - Книга великого скульптора о французских соборах ("Les cathedra-les de France. Paris, 1914, 1921).

…какой-то прелестный розарий… - Вероятно, связанный с культом Девы Марии тип средневекового католического молитвенника. «Пляска смерти» - популярная в позднем средневековье книга гравюр на эту тему со стихотворными подписями.

«Четвертая глава» - в «Кратком курсе истории ВКП(б)» раздел «О диалектическом и историческом материализме», написанный Сталиным.

…буддизму, понятому по Владимиру Соловьеву… - О «буддизме» в религии, торжествующем в «новейшей теософии», о его проникновении в другие духовные сферы как «поэзии небытия», враждебной «всей нашей (христианской) истории», Мандельштам писал в статье «Девятнадцатый век» (1922). Независимо от вероисповедания, буддизм, по Мандельштаму, составляет «внутренний уклон» европейской мысли XIX века, тяготеющей к отказу от деятельного познания, - «панметодологизм» (выражение Евг. Трубецкого) этого века знаменует собой равнодушие к самому предмету познания. В системе нравственной философии Вл. Соловьева буддизм исторически предстает как «религиозно-нравственный нигилизм», разрешающий существующую между природой и духом двойственность в общем безразличии, что то же: «принципиально упраздняющий всякий предмет и всякий мотив для благоговения, для жалости и для духовной борьбы» («Оправдание добра», слова из Оглавления).

«Поход варварских телег» - образ в стихотворении Мандельштама 1914 г. («О временах простых и грубых…»), служащий выражением доисторического «скифства».

Драматические сцены Ахматовой - пьеса в прозе «Энума элиш», писавшаяся в эвакуации в Ташкенте и уничтоженная автором в 1944 г.

«Партия - это перевернутая церковь…» - По другим воспоминаниям Н. Я. Мандельштам (Вторая книга. Париж, 1972. С. 114), эту мысль Мандельштам проводил в разговоре с крупными партийцами, сослуживцами по Союзу городов, в день восстания 3 июля 1917 г.: «Он говорил им о конце культуры и о том, как организована партия, устроившая демонстрацию („перевернутая церковь“ или нечто близкое к этому). Он заметил, что „сослуживцы“ слушают его неприязненно, и лишь потом узнал, что оба они - цекисты…»

…я прочла Лупполу эпиграмму О. М. на него. -

Не надо римского мне купола

Или прекрасного далека,

Предпочитаю вид на Луппола

Под сенью Жан-Ришара Блока.

Эпиграмма была вызвана газетной фотографией, изображающей И. Луппола и Ж.-Р. Блока по приезде последнего на I Всесоюзный съезд писателей.

…стихи Клычкова под фамилией Мандельштама. - Так было напечатано стихотворение С. Клычкова «Пылает за окном звезда…» в номере 4 журнала «Красная нива» за 1923 г.

…когда решалась участь Клычкова и Васильева… прочли, что смертная казнь отменяется, но сроки заключения увеличиваются до двадцати лет. - Речь идет о законе, принятом ЦИК СССР 2 октября 1937 г. (напечатан в «Правде» 3 октября). Ранее, согласно «Основным началам уголовного законодательства СССР» (ст. 18), сроки заключения предусматривались не свыше 10 лет, теперь они по делам о шпионаже и вредительстве увеличивались до 25 лет, - в целях, как было сказано в новом законе «предоставления суду возможности избирать по этим преступлениям не только высшую меру наказания (расстрел), но и лишение свободы на более длительные сроки».

С. А. Клычков был приговорен к расстрелу 8 октября 1937 г. (см.: Новый мир. 1988. № 11. С. 266). Дата казни П. Н. Васильева - 16 июля 1937 г.

«О сколько раз ей милее уключин скрип…» - Из стихотворения Мандельштама 1922 г. на тему «похищения Европы» («С розовой пеной усталости у мягких губ…»):…Лоном широкая палуба, гурт овец И за высокой кормою мелькание рыб! С нею безвесельный дальше плывет гребец. Обращено к Н. Я. Мандельштам.

…пушкинские слова - «…меж детей ничтожных мира…» - Говоря, что слова Пушкина были поняты Вересаевым совершенно неправильно (в духе пушкинской «черни» - отсюда презрительное определение), Н. Я. Мандельштам имеет в виду теорию двойного - в жизни и в стихах - отношения поэта к действительности (об этом у Вересаева в его кн.: В двух планах. М., 1929). Цитируемое ниже: «Я с мужиками бородатыми иду, прохожий человек» - из стихотворения Мандельштама 1913 г. «В спокойных пригородах снег…»

…не позволял себе никаких выпадов против «мещанства». - Характерны слова Мандельштама, сказанные, по воспоминаниям Е. К. Осмеркиной, у них в гостях в 1937 г. Мандельштам говорил, что персонажи Зощенко сейчас уже не смешны. «Они или мученики или все герои».

…назвал Герцена… барином. - В «Четвертой прозе».

…все ценное в своей жизни он называл весельем… - Далее цитируется доклад Мандельштама о Скрябине и стихотворение «И поныне на Афоне…» (1915).

«Петрополис» - петроградское издательство Я. Н. Блоха, с 1922 г. печатавшее свои книги в Берлине. На «Tristia» Мандельштама был заключен договор 5 ноября 1920 г., однако вышли они только в сентябре 1922 г. Уже начатая печатанием книга запрещалась Н. Л. Мещеряковым, главой Политотдела Госиздата (запись в дневнике П. Н. Зайцева 1 янв. 1922 г. - ЦГАЛИ, ф. 1610).

Пришлось искать верного человека… - Таким, по словам Н. Я. Мандельштам, была Л. Назаревская, дочь М. Горького.

…они погибли у его друга Лени Ландсберга. - Стихи потом нашлись. В принадлежавший ему экземпляр «Стихотворений» Мандельштама Л. Ландсберг вписал стихотворение «Где ночь бросает якоря…» (1917?) про «глухих вскормленников мрака», отпавших от «древа жизни». Другое стихотворение - «Все чуждо нам в столице непотребной…» (1918) - сохранилось у А. Г. Габричевского.

В начале революции у него расстреляли отца… - Генерал Б. Рудаков служил в мировую войну на Юго-Западном фронте, в гражданскую - видимо, у Колчака, в 1920-м по призыву Брусилова перешел в Красную Армию и за отказ осудить свое прошлое был через год расстрелян вместе с одним из своих сыновей (двое погибли на фронте). Это и другие уточнения, касающиеся семьи Рудаковых, а также обстоятельств пропажи у вдовы С. Б. Рудакова архивов Мандельштама и Н. Гумилева, содержатся в книге Э. Г. Герштейн «Новое о Мандельштаме» (Париж, 1986). Там же приведены в больших выдержках письма С. Б. Рудакова жене из Воронежа, где он был в ссылке с апреля 1935 по июнь 1936 г.

…мы предупреждали Рудакова, что ему может повредить знакомство с нами… - Судя по письмам Рудакова, органы НКВД были в курсе его литературной работы. «С. Б. Рудаков рассказывал мне, что его убеждали там, что, занимаясь Мандельштамом, он сделал неправильный выбор» (Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме. С. 266).

Женщина, про которую я рассказываю… - Речь идет о жене Н. Бухарина А. М. Лариной, сохранившей в памяти его письмо-завещание «Будущему поколению руководителей партии».

Фонотеку Сергея Игнатьевича Бернштейна уничтожили… - Фонотека создавалась с 1920 г. в рамках основанного тогда в Петрограде Института живого слова. В 1925 г. был вторично записан голос Мандельштама. О создании при Институте истории искусств архива «живых голосов» (ок. 200 записей) сообщали газеты в 1927 г. Из уцелевшей части коллекции в настоящее время известны, по воспроизведениям, записи четырех стихотворений Мандельштама.

…стишок всегда был предметом спекуляции у нас для всяких Никулиных… - Стихотворение «Я пью за военные астры…» не печаталось, но цитатами из него пользовались критики для политической дискредитации Мандельштама. Л. Никулин на примере того, за что пьет поэт:

За розу в кабине роллс-ройса

и масло парижских картин, -

противопоставлял отношение к Парижу Мандельштама и Маяковского (в кн.: Молодость героя. М., 1933. С. 233).

…в новом писательском доме… - В доме № 17 по Лаврушинскому пер., целом жилом комплексе для писателей, частью выстроенном уже в 1937 г.

Новая Москва… брала первые рекорды… - В мае 1937 г. была высадка папанинцев в районе Северного полюса, в июне рекордный перелет через Северный полюс в Ванкувер совершил экипаж В. Чкалова.

Разрешил спор Луппол… - «Сейчас т. Луппол объявил мне, что никакой работы в Гослитиздате для меня в течение года нет и не предвидится», - писал Мандельштам В. Ставскому накануне рокового отъезда в Саматиху в марте 1938 г. (ЦГАЛИ, ф. 631).

Нарбута уже не было… Многих уже не было. - В. И. Нарбута арестовали в октябре 1936 г., А. О. Моргулиса в конце того же года, С. А. Клычкова - уже по возвращении Мандельштамов из Воронежа - 31 июля 1937.

…«горе, горе, страх, петля и яма»… - Из поэмы Н. Гумилева «Звездный ужас» (1921).

Об этом знал уже Лев Толстой… - Пьер Безухов в эпилоге «Войны и мира» говорит, имея в виду государственный переворот, что «все слишком натянуто и непременно лопнет». Толстой замечает, что, «с тех пор как существует правительство», так всегда говорят люди, «вглядевшись в действия какого бы то ни было правительства».

…щелку, куда ему разрешили заглянуть… - Первую крупную подборку из неизданных стихов Мандельштама напечатал в 1964 г. журнал «Москва» (№ 8).

«Самородок» - рассказ Г. Шелеста о поведении коммуниста в лагере, напечатанный в «Известиях» 5 ноября 1962 г. одновременно с появлением «Одного дня Ивана Денисовича» А. Солженицына в «Новом мире» (1962. № 11).

…там на лестнице с ним случился припадок стенокардии . - По медицинской справке, уцелевшей в архиве Мандельштама, известен день случившегося - 25 мая 1937 г.

Вызвали скорую помощь… - Судя по другой медицинской справке, эпизод с «монтером» и уводом в милицию случился 19 июня. В самом конце месяца Мандельштамы уехали в Савелово.

Я сообщила это слово Анне Андреевне, и оно попало в поэму. - В одну из строф части второй «Поэмы без героя»:

Ты спроси у моих современниц:

Каторжанок, стопятниц, пленниц,

И тебе порасскажем мы,

Как в беспамятном жили страхе,

Как растили детей для плахи,

Для застенка и для тюрьмы.

…«юродивая слобода» из стихов О. М… - Из стихотворения «Не веря воскресенья чуду…», написанного в 1916 г., когда Мандельштам провел день в Александрове у сестер Цветаевых.

бывший рапмовец… - От РАПМ (Российская ассоциация пролетарских музыкантов), образованной в 1923 г. с целью создания массового революционно-музыкального репертуара. Распущена на основании постановления ЦК «О перестройке литературно-художественных организаций» 23 апреля 1932 г.

…прочтя статью Коссиора и узнав, что, несмотря на все свои статьи, он тоже арестован. - Первый секретарь ЦК КП(б)У С. В. Косиор после прошедших на Украине репрессий клеймил в своих речах (декабрь 1937 г.) погибших «любченок» (А. П. Любченко - председатель украинского Совнаркома), «якиров» и других, хотевших «установить фашистскую власть», однако за потерю бдительности был отстранен от работы в республике. Назначенный в январе 1938 г. заместителем председателя Совнаркома СССР, он был арестован в мае того же года.

Народу было много. Теперь я думаю, что сунул деньги не Сурков. - примеч. 1977 г.

В Киеве во время бомбардировки… - В конце августа 1919 г., когда из Киева уходили войска Красной Армии. Впечатления этих дней отразились в «Стихах о неизвестном солдате» Мандельштама («в Киеве в августе 19 года он долго стоял ночью у окна, следя, как прочерчивают небо снаряды», - писала Н. Я. Мандельштам) и в стихотворении о киевской «жинке», у которой расстреляли мужа (№ 47).

…пожалели, что у этих стихов уже есть адресат. - Стихотворение «Клейкой клятвой пахнут почки…» (1937) обращено к Н. Е. Штемпель.

Ему пришлось ждать судьбы до зимы. - В. Стенича арестовали в ночь с 14 на 15 ноября 1937 г.

Каверин. Он прочел «Воспоминания» и сказал: «Напрасно вы об этом вспомнили». - примеч. 1977 г.

Орлов - примеч. 1977 г

…своего брата Николая, священника, потом авиаконструктора, а в 37 году - лагерника… - Н. А. Бруни, летчик в первую мировую войну, награжденный тремя Георгиями, участник гражданской войны на стороне красных, после окончания ее принял сан священника, служил в Козельске, потом в Клину До ареста в 1934 г. делал технические переводы в ЦАГИ. Известны стихи Бруни, написанные в Ухтинском лагере («…Схорони даже мысль о свободе, Даже мысль о ней схорони!» - март 1936). В 1938 г. расстрелян. Его жену звали Анной Александровной (Надя - ошибочно).

Тот Ежов, с которым мы были в тридцатом году в Сухуме на правительственной даче… - Теперь документально установлено, что это был будущий глава НКВД. В то время (апрель 1930 г.) заместитель наркома земледелия, он в том же году оказался наверху партийного аппарата, став в ЦК заведующим Орграспредотделом.

Сталин ему, сияющему, протягивает… руку… - Поздравляя с орденом Ленина - наградой «за выдающиеся успехи в деле руководства НКВД по выполнению правительственных заданий». Вручение ордена Ежову состоялось на специальном заседании Президиума ЦИК СССР 27 июля 1937 г. Тогда же «за успешную работу по укреплению революционной законности» орденом Ленина был награжден А. Вышинский.

…с музыкантом, собирающим абхазский фольклор. - М. Ковачем. О нем, об упоминаемом ниже «грузине, специалисте по радио» Ан. Какавадзе и других обитателях сухумской правительственной дачи («Дом отдыха им. Орджоникидзе») есть в подготовительных записях Мандельштама к «Путешествию в Армению» (см.: Вопр. лит. 1968. № 4. С. 185-188).

…не трудно догадаться, что с ним произошло… - Из 1966 делегатов «съезда победителей» (XVII съезд партии, январь- февраль 1934 г.) 1108 были уничтожены в ближайшие несколько лет.

… в 37 году Лакобы уже не было в живых. - Н. А. Лакоба погиб 28 декабря 1936 г., отравленный Берией. Был похоронен с почестями на главной площади Сухуми. Летом 1937 г. пришло распоряжение: «гроб врага народа Лакобы выбросить из могилы, памятник уничтожить» (см.: Звезда. 1988. № 8. С. 156).

В день смерти Маяковского… - 14 апреля 1930 г. «Общество, собравшееся в Сухуме, - записано у Мандельштама, - приняло весть о гибели первозданного поэта с постыдным равнодушием. В тот же вечер плясали казачка и пели гурьбой у рояля студенческие вихрастые песни».

Перечитывая книгу в 1977 году, я увидела, что оптимизма у меня нет ни на копейку, хотя сейчас жить легче, чем когда-либо. - примеч. 1977 г.

Только женщины и церковники (священники, дьяконы) - примеч. 1977 г.

…несколько пластинок, раздобытых О. М… - Уже по приезде в Саматиху Мандельштам делился впечатлениями от них в письме Б. С. Кузину (10 марта 1938 г.): «Любопытно: как только вы написали о Дворжаке, купил в Калинине пластинку Славянские танцы № 1 и № 8 - действительно прелесть. Бетховен. Обработка народных песен, богатство ключей, умное веселье и щедрость» (см.: Вопр. истории естествознания и техники. 1987. № З.С. 133).

…отзыв Сталина на сказку Горького… - Надпись на сказке «Девушка и смерть», сделанная 11 октября 1931 г…прочел речь Сталина курсантам-выпускникам. - Хронологическое смещение: речь во славу «передовой науки» Сталин произнес на приеме работников высшей школы 17 мая 1938 г., когда Мандельштам был уже арестован.

…добродетельными «Зотовыми», которых так точно описал Солженицын . - В рассказе «Случай на станции Кречетовка».

…в те дни шумела симфония Шостаковича… - 5-я, «лирико-героическая» симфония, московская премьера которой состоялась в Большом зале Консерватории 29 января 1938 г. (за два последующих месяца исполнялась пять раз). Мандельштам слушал ее перед самым отъездом в Саматиху в начале марта («Не мысль. Не математика. Не добро. Пусть искусство: не приемлю!» - отзывался он в письме Б. С. Кузину 10 марта).

…жаждал «гамбургского счета». - Т. е. желал определения истинного достоинства произведения, - с предельной требовательностью. Собственное выражение В. Шкловского (его книга «Гамбургский счет» 1928 г.), основанное на старинной легенде о цирковых борцах в Гамбурге.

…когда он приходил есть с нами гречневую кашу в Дом Герцена… - Это было в начале мая 1922 г., перед самым отъездом В. Хлебникова в Новгородскую губернию, где он умер. Рисунок В. Татлина воспроизведен в книге «Неизданный Хлебников», вышедшей под редакцией Н. И. Харджиева в 1940 г. Последние два карандашных наброска с Мандельштама сделаны художником А. А. Осмеркиным 1 октября 1937 г. (собр. И. С. Зиль-берштейна в ГМИИ).

…вскоре ему пришлось ехать в Тифлис… - На пленум правления Союза писателей 24-30 декабря 1937 г., посвященный 750-летию поэмы Руставели. «В январе 1938 года, - вспоминал И. Г. Эренбург, - А.А. Фадеев показал мне гранки „Нового мира“ и сказал, что попытается вернуть Мандельштама читателям» («Простор». Алма-Ата. 1965. № 4. С. 58).

В кармане у нас уже лежали путевки в Саматиху… - По справке, выданной Н. Я. Мандельштам, она находилась на отдыхе в здравнице «Саматиха» с 8 марта по 6 мая 1938 г.

Я не знала тогда состава тройки… - В «тройку» Особого совещания (см. прим. к с. 123), кроме лица, представляющего НКВД, входили по одному представителю от ЦК и прокуратуры. Как правило, последние подписывали уже готовые приговоры.

…приезжал в Ташкент инструктировать работников органов… - В сентябре 1937 г.; А. Андреев был Одним из «эмиссаров» Политбюро, посланных тогда в края и республики для проведения политики террора (в Армению - А. Микоян, в Башкирию - А. Жданов, в Ивановскую обл. - Л. Каганович и т. д., на местах - Н. Хрущев в Московской обл., Л. Берия в Грузии). В Узбекистане, по приезде Андреева, террор начался с объявления врагами народа председателя Совнаркома республики Ф. Ходжаева и первого секретаря ЦК А. Икрамова.

…старые подпольщики - несомненные человеколюбы…- что чувствовали они… - Сказанное можно отнести только к Н. И. Бухарину.

…на убийство Урицкого… ответили «гекатомбой трупов»… - Председатель Петроградской ЧК М. С. Урицкий был убит бывшим студентом Л. Канегиссером (хорошим знакомым Мандельштама) 30 августа 1918 г. На это ЧК ответила немедленным расстрелом в Петрограде свыше 500 заложников (сообщение в «Правде» 3 сент. под заголовком «Пусть трепещет буржуазия!»).

Каждое такое дело - эрмитажники… - По сообщениям майских газет 1931 г., комиссия по проверке Эрмитажа выяснила, что «в числе сотрудников музея до самого последнего времени работали чуждые элементы». Обвинения касались связи с белоэмигрантскими кругами (брали на хранение коллекции «бежавших белогвардейцев», сын бывшего министра просвещения хранил письма Николая II к отцу и т. д.). Смененный перед тем директор С. Н. Тройницкий прямо назывался «вредителем» (см.: Смена. 1988. № 18. С. 19). Кампания совпала с проведением крупной экспортной продажи эрмитажных картин.

Дело историков началось с арестов в академических кругах Ленинграда, включая работников Пушкинского дома, - в октябре 1929 г. В печати сообщений не было. Дело группировалось вокруг академика С. Ф. Платонова, обвиняемого в монархическом заговоре. Аресты, ссылки, расстрелы продолжались более года. Постановлением Общего собрания Академии 17 февраля 1931 г. были исключены из числа ее действительных членов Н. П. Лихачев, М. К. Любавский, С. Ф. Платонов, Е. В. Тарле.

О деле словарников см. выше.

Сагу - Среднеазиатский государственный университет в Ташкенте.

…перед окошком на Софийке. - Приемная НКВД помещалась на Кузнецком мосту во дворе дома № 24 (с выходом на Пушечную улицу - бывшую Софийку).

Пушечная улица - примеч. 1977 г.

В Бутырках приняли только одну передачу… - Дата передачи - 23 августа 1938 г. Сохранилась квитанция «Бутырской тюрьмы ГУГБ НКВД» на сумму 48 р. с указанной датой.

Из лагеря я получила письмо… - Мандельштам адресовал его брату Александру Эмильевичу: «Я нахожусь - Владивосток, С. ВИТЛ, 11 барак, - писал он. - Получил 5 лет за к. р. д. решением ОСО. Из Москвы из Бутырок этап выехал 9 сентября - приехали 12 октября». СВИТЛ - Северо-Восточные исправительно-трудовые лагеря; к. р. д. - контрреволюционная деятельность, составляющая содержание 14 пунктов 58-й статьи УК РСФСР 1926 г.

…я получила повестку о реабилитации по второму делу 38 года… - Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР 31 июля 1956 г. отменялось постановление ОСО от 2 августа 1938 г. По словам Э. Г. Герштейн, Н. Я. Мандельштам сказали в прокуратуре, что Мандельштаму инкриминировалось нарушение паспортного режима и распространение стихов через редакции журналов. По делу 1934 г. Мандельштам был реабилитирован тридцать лет спустя - постановлением Верховного Суда 28 октября 1987 г. О судьбе изъятых рукописей Мандельштама в письме старшего помощника Генерального прокурора СССР от 9 ноября 1987 г. говорится, что «принятыми мерами розыска» установить «место их нахождения и содержание текста» не представляется возможным.

Сурков… назначил комиссию по наследству. - Комиссия была создана решением секретариата Союза писателей 16 июня 1957 г. Книга Мандельштама «Стихотворения», о которой ниже идет речь, в урезанном виде и с дезинформирующей статьей А. Л. Дымшица, вышла в Большой серии «Библиотеки поэта» только в 1973 г.

Микояновские комиссии - 70 комиссий-«троек», созданных в 1954 г. для рассмотрения дел по реабилитации прямо в местах заключения. Дела готовились списками по статьям осуждения. А. И. Микоян возглавлял тогда Центральную комиссию по реабилитации.

Увидела и пришла в отчаяние… - примеч. 1977 г.

Шкловский сознавал, пока жила Василиса. В ней благодать. - примеч. 1977 г.

…читали в газетах о приезде Ромена Роллана… - В июне - июле 1935 г. В тот приезд Р. Роллан вел, по его словам, «содержательные разговоры» со Сталиным, Н. Бухариным и Г. Ягодой, поставив перед первым вопрос о репрессиях. После процесса над Бухариным и другими, в апреле 1938 г., он сообщил Ст. Цвейгу, что послал в СССР двадцать писем в защиту «арестованных друзей» - и не получил ни слова в ответ (см.: Вопр. лит. 1988. № 11. С. 64-65, 73).

Это был соученик Евг. Эмильевича

Рассказ Шаламова… - В рассказе «Шерри-бренди», по словам В. Шаламова, «описана та самая пересылка во Владивостоке, на которой умер Мандельштам и где автор рассказа был годом раньше» (см.: Москва. 1988. № 9. С. 133).

…разгромом вузов с начала двадцатых годов. - Декретом «О высших учебных заведениях» от 2 сентября 1921 г. всякая автономия высшей школы ликвидировалась, наркоматом просвещения назначались ректор и другие члены вузовского руководства. Декрет был подписан В. И. Лениным сразу по решении дела о «Петроградской боевой организации», среди расстрелянных по которому, вместе с Н. Гумилевым и другими, была профессорская группа и в ней проректор (фактически ректор) Петроградского университета Н. И. Лазаревский («по убеждениям сторонник демократического строя», записано в официальном обвинении). Новым, уже назначенным, ректором стал после недолгой борьбы Н. С. Державин, разделявший все положения реформы.

По сведениям, полученным из архива Пулковской обсерватории, 14 октября 1938 г. во Владивостоке резко поднялась температура воздуха - с 4 до 12-15 СС, что значительно выше средней. Такая температура держалась до конца месяца (8 ноября уже ниже нуля).

О последних днях Мандельштама рассказал еще Давид Исаакович Злотинский. Содержание его письма к И. Г. Эренбургу не отражено в книге Н. Я. Мандельштам, и здесь это письмо приводится полностью.

«23/11-1963 г.

Уважаемый Илья Григорьевич!

Давно уже - почти два года - собираюсь вам написать по поводу одного места в 1-м томе1 ваших воспоминаний «Люди, годы, события». Речь идет о судьбе О. Мандельштама. Вы пишете (со слов брянского агронома В. Меркулова, посетившего вас в 1952 году) о том, что О. Мандельштам в конце 1938 года погиб на Колыме. Уже находясь в заключении, в тяжелейших условиях Бе-риевской Колымы, О. Мандельштам - по словам В. Меркулова - сохранил бодрость духа и преданность музе поэзии: у костра он читал своим товарищам по заключению сонеты Петрарки. Боюсь, что конец Мандельштама был менее романтичен и более ужасен.

О. Мандельштама я встретил в конце лета или в начале осени (то ли конец августа, то ли середина сентября) 1938 года не на Колыме, а на Владивостокской «пересылке» Дальстроя, т. е. управления Колымских лагерей.

На этой пересылке оседали только отсеянные медицинской комиссией (вроде меня). Остальные, - пробыв некоторое время на пересылке, - погружались в пароходы и отправлялись в Колыму. На наших глазах проходили десятки тысяч людей.

Я и мои друзья, любящие литературу, искали в потоке новых и новых порций прибывающих с запада зеков - писателей, поэтов и, вообще, пишущих людей. Мы видели Переверзева, Будан-цева, беседовали с ними, В сыпнотифозном больничном бараке, куда я попал в декабре 1938 года, мне говорили, что в одном из отделений барака умер от сыпняка Бруно Ясенский.

А О. Мандельштама я нашел, как я уже писал, задолго до этого - в конце лета или в начале осени. Клопы выжили нас из бараков, и мы проводили дни и ночи в зоне в канавах (водосточных). Пробираясь вдоль одной канавы, я увидел человека в кожаном пальто, с «хохолком» на лбу. Произошел обычный «допрос»:

- Откуда?

- Из Москвы…

- Как ваша фамилия?

- Мандельштам…

- Простите, тот самый Мандельштам? Поэт? Мандельштам улыбнулся:

- Тот самый…

Я потащил его к своим друзьям… И он - в водосточной канаве - читал нам (по памяти, конечно) свои стихи, написанные в последние годы и, видимо, никогда не издававшиеся. Помню - об одном стихотворении, особенно понравившемся нам, он сказал:

Он приходил к нам каждый день и читал, читал. А мы его просили: еще, еще.

И этот щупленький, слабый, голодный, как и все мы, человек преображался: он мог читать стихи часами. (Конечно, ничего записывать мы не могли - не было бумаги, да и сохранить от обысков невозможно было бы).

А дальше идет вторая часть - очень тягостная и горькая. Мы стали (очень быстро) замечать странности за ним: он доверительно говорил нам, что опасается смерти - администрация лагеря его хочет отравить. Тщетно мы его разубеждали - на наших глазах он сходил с ума.

Он уже перестал читать стихи и шептал нам «на ухо» под большим секретом о все новых и новых кознях лагерной администрации. Все шло к печальной развязке… Куда-то исчезло кожаное пальто… Мандельштам очутился в рубищах… Быстро завшивел… Он уже не мог спокойно сидеть - все время чесался.

Однажды утром я пошел искать его по зоне - мы решили повести его (хотя бы силой) в медпункт - туда он боялся идти, т. к. и там - по его словам - ему угрожала смерть от яда. Обошел всю зону - и не мог его найти. В результате расспросов удалось установить, что человека, похожего на него, находящегося в бреду, подобрали в канаве санитары и увезли в другую зону в больницу.

Больше о нем мы ничего не слышали и решили, что он погиб.

Вся эта история тянулась несколько дней.

Может быть, он окреп, выздоровел, и его отправили на Колыму? Маловероятно. Во-первых, он был в очень тяжелом состоянии; во-вторых, навигация закончилась в 1938 году очень рано - кажется, в конце сентября или в начале октября - из-за неожиданно вспыхнувшей эпидемии сыпного тифа.

Невольно настораживает фамилия и инициалы «брянского агронома» В. Меркулова…

В числе нашей группы любителей литературы был Василий Лаврентьевич Меркулов - ленинградский физиолог. Но на Колыме он не был - его вместе со мной и другими, оставшимися в живых после эпидемии, направили в Мариинск, где мы и пробыли до освобождения - сентября 1946 г.

Наш Меркулов ничего не мог знать о колымском периоде жизни Мандельштама, если тот действительно туда попал. Какой же Меркулов вам это сообщил? Однофамилец? Или наш, решивший приукрасить события и придать смерти Мандельштама романтический ореол?

Вот все, дорогой Илья Григорьевич, что я считал себя обязанным вам сообщить.

С глубоким уважением - Д. Злотинский».

В постскриптуме автор письма просит И. Эренбурга держать его имя в секрете: «И культа нет, и повеяло другим ветром, а все-таки почему-то не хочется „вылезать“ в печать с этими фактами. Могу только заверить вас, что все написанное мною - правда, и только правда». Письмо было тогда же передано И. Эренбургом Н. Я. Мандельштам. Оно сохранилось у составителя этих примечаний.

В марте 1989 г. из Магадана пришло в Москву «личное дело на заключенного… О. Э. Мандельштама». Документом удостоверено, что великий поэт умер 27 декабря 1938 г. в 12 ч. 30 м. в больнице пересыльного лагеря под Владивостоком. Смерть последовала «от паралича сердца». В больницу был доставлен накануне.

Там же выписка из протокола Особого совещания от 2 августа 1938 г.: «Слушали: дело № 19390/Ц о Мандельштам (е) Осипе Эмильевиче, 1891 г.р., сын купца, эсер. Постановили: Мандельштам (а) Осипа Эмильевича за к-р. деятельность заключить в исправтрудлагерь сроком на пять лет, считая срок с 30/1У-38 г. Дело сдать в архив».

Стихотворение обращено к Н. Я. Мандельштам.

Обращено к Н. Я. Мандельштам.

Надежда Яковлевна Мандельштам (девичья фамилия Хазина, 30 октября 1899,Саратов, Российская империя - 29 декабря 1980, Москва, СССР) - русская писательница, мемуарист, лингвист, преподаватель, жена Осипа Мандельштама.
Н. Я. Мандельштам (урождённая Хазина) родилась 30 октября 1899 г. в Саратове в состоятельной семье крещеных евреев. Её отец, Яков Аркадьевич Хазин (ум. 1930), был присяжным поверенным, а мать, Вера Яковлевна Хазина, работала врачом. Надежда была младшим ребенком в многодетной семье. Кроме неё, в семье Хазиных росли два старших брата, Александр (1891-1920) и Евгений (1893-1974) и сестра Анна (ум. 1938). В начале XX в. семья переехала в Киев. Там, 14 августа 1909 г., Н. Я. поступила в частную женскую гимназию Аделаиды Жекулиной на Большой Подвальной, 36. Скорее всего, гимназия была выбрана родителями как наиболее близкое учебное заведение к месту проживания семьи (ул. Рейтарская, д. 25). Особенностью гимназии Жекулиной было обучение девочек по программе мужских гимназий. Успешно сдав вступительные испытания, Надежда, тем не менее, училась средне. Она имела 5 баллов по истории, «хорошо» - по физике и географии и «удовлетворительно» по иностранным языкам (латинский, немецкий, французский, английский). Кроме того, в детстве Надежда несколько раз посещала вместе с родителями страны Западной Европы - Германию, Францию и Швейцарию. После окончания гимназии Надежда поступила на юридический факультет университета Св. Владимира в Киеве, однако учёбу бросила. В годы революции училась в мастерской известной художницы А. А. Экстер.
1 мая 1919 года в киевском кафе «Х. Л.А.М» Н. Я. знакомится с О. Э. Мандельштамом.

26 мая 1934 года, на Особом совещании при Коллегии ОГПУ О. М. был приговорен к высылке на три года в Чердынь. 28 мая Н. Я. добилась разрешения сопровождать мужа в ссылку. Вскоре после прибытия в Чердынь, первоначальное решение было пересмотрено. Ещё 3 июня Н. Я. сообщила родственникам поэта, что Мандельштам в Чердыни «психически болен бредит». 5 июня 1934 г. Н. И. Бухарин пишет письмо И. В. Сталину, где сообщает о тяжелом положении поэта. В итоге уже 10 июня 1934 г. дело было пересмотрено и вместо ссылки О. Мандельштаму запретили проживать в 12 городах Советского Союза. Супруги спешно покинули Чердынь, решив обосноваться в Воронеже. Там супруги Мандельштам познакомились с поэтом С.Б. Рудаковым и преподавателем Воронежского авиатехникума Н.Е. Штемпель. С последней Н.Я. Мандельштам поддерживала отношения на протяжении всей жизни.
После второго ареста, произошедшего в ночь с 1 на 2 мая 1938 года, поэт был сослан в пересыльный лагерь под Владивостоком, где скончался от тифа.
После гибели мужа Надежда Яковлевна опасаясь ареста, несколько раз поменяла место жительства. Кроме того, она посвящает свою жизнь сохранению поэтического наследия мужа. Опасаясь обысков и ареста вместе с рукописями О. М., она заучивает стихи и прозу Мандельштама наизусть.
После начала Великой Отечественной войны Н. Я. Мандельштам вместе с матерью эвакуировались в Среднюю Азию. Сначала они проживали в посёлке Муйнак в Кара-Калпакии, затем переехали в колхоз возле села Михайловка Джамбульской области. Там весной 1942 г. их обнаружил Е.Я. Хазин. Уже летом 1942 г. Н.Я. Мандельштам при содействии А.А. Ахматовой перебирается в Ташкент. Предположительно это произошло около 3 июля 1942 г. В Ташкенте же она сдала экстерном экзамены за университет. В первое время Мандельштам преподавала иностранные языки в Центральном доме художественного воспитания детей. В мае 1944 г. начинает работать в Среднеазиатском государственном университете преподавателем английского языка.
В 1949 г. Мандельштам перебирается из Ташкента в Ульяновск. Там она работает преподавателем английского языка в местном пединституте. В феврале 1953 г. Мандельштам увольняют из института в рамках кампании по борьбе с космополитизмом. Поскольку увольнение практически совпало со смертью Сталина, серьёзных последствий удалось избежать.
Благодаря посредничеству влиятельного советского писателя А.А. Суркова, она получает место преподавателя в Читинском педагогическом институте, где работает с сентября 1953 по август 1955 г.
С сентября 1955 г. по 20 июля 1958 г. Мандельштам преподавала в Чебоксарском педагогическом институте, где даже заведовала кафедрой. В 1956 г. она защитила кандидатскую диссертацию по английской филологии «Функции винительного падежа по материалам англо-саксонских поэтических памятников» под руководством В. М. Жирмунского.
Летом 1958 г. Мандельштам выходит на пенсию и перебирается в Тарусу, небольшой город находящийся в 101 км от Москвы, что давало возможность селиться там бывшим политическим заключенным. Это сделало Тарусу популярным местом у дисседентствующей интеллигенции. Неформальным лидером в среде местной интеллигенции был К.Г. Паустовский, который, имея связи в Москве, смог привлечь внимание властей к проблемам провинциального города. В Тарусе Н.Я. Мандельштам начала писать свои "Воспоминания". В 1961 г., воспользовавшись послаблениями сверху, в Калуге был издан сборник "Тарусские страницы", где Н.Я. Мандельштам опубликовалась под псевдонимом "Яковлева".
В 1962 г., неудовлетворенная скромной пенсией, она устраивается преподавателем факультета иностранных языков в Псковский государственный педагогический институт, проработав там до 1964 г.

В ноябре 1965 г. Н. Я. удается перебраться в собственную московскую однокомнатную квартиру на Большой Черемушкинской улице, где она и прожила до конца жизни. В своей небольшой квартире она устроила что-то вроде общественно-литературного салона, который регулярно посещала столичная интеллигенция (Ю. Фрейдин, А. Синявский, С. Аверинцев, Б. Мессерер, Б. Ахмадулина и др.), а также западные слависты (С. Brown, J. Malmstad, P. Troupin и др.), интересовавшиеся русской литературой и творчеством О.Э. Мандельштама.
В 1960-е годы Надежда Яковлевна пишет книгу «Воспоминания» (первое книжное издание: Нью-Йорк, изд-во Чехова, 1970).
В начале 70-х выходит новый том мемуаров Н. Я. - «Вторая книга» (Париж: YMCA-PRESS, 1972), который вызвал неоднозначную реакцию. Незадолго до смерти Мандельштам за рубежом издается «Книга третья» (Париж: YMCA-PRESS, 1978).
Многие годы была близкой подругой Анны Ахматовой, написала мемуарную книгу о ней (первая полная публикация - 2007).

На протяжении 1970-х гг. здоровье Мандельштам неуклонно ухудшалось. Она редко выходила из дома, помногу отлеживалась. Однако до конца десятилетия Мандельштам была в состоянии принимать знакомых и близких у себя дома.
В 1979 году проблемы с сердцем обострились. Её активность пошла на спад, помощь оказывали лишь самые близкие люди. В начале декабря 1980 года, на 81-м году жизни, Мандельштам был прописан строгий постельный режим, вставать с постели запрещалось. По инициативе одного из самых близких людей, Ю. Л. Фрейдина, было устроено круглосуточное дежурство. Дежурить возле умирающей Мандельштам было доверено самым близким ей людям.
Ночью 29 декабря 1980 года в дежурство Веры Лашковой Надежда Яковлевна Мандельштам умерла. Отпевали Мандельштам по православному обряду, прощание с телом состоялось 1 января 1981 г. в церкви Знамения Божьей Матери. Похоронена 2 января 1981 г. на Старо-Кунцевском (Троекуровском) кладбище.
Взято с википедии

Художница Наденька Хазина стала женой Осипа Мандельштама в мае 1919 года. Они познакомились в Киеве, когда ей было девятнадцать лет.

«Мы легко и безумно сошлись на первый день, и я упорно твердила, что с нас хватит и двух недель, лишь бы «без переживаний», – вспоминала она позже. – Я не понимала разницы между мужем и случайным любовником…
С тех пор мы больше не расставались… Он так не любил расставаться потому, что чувствовал, какой короткий нам отпущен срок, – он пролетел как миг».

Наденька Хазина (по свидетельству Анны Ахматовой, некрасивая, но очаровательная) родилась в Саратове в семье адвоката, ее детские и юношеские годы прошли в Киеве. Родители (судя по всему, люди отнюдь не бедные) возили ее в Германию, Францию и Швейцарию. Наденька прекрасно знала французский и английский языки, владела немецким, а испанский выучила позже – что-то понадобилось прочесть…

После окончания гимназии девушка занялась живописью. Но все перечеркнула ее встреча с Осипом Мандельштамом. Поженившись, они попеременно жили в Ленинграде, Москве, на Украине и в Грузии.

«Осип любил Надю невероятно, неправдоподобно, – вспоминала А. Ахматова. – Когда ей резали аппендикс в Киеве, он не уходил из больницы и все время жил в каморке у больничного швейцара. Он не отпускал Надю от себя ни на шаг, не позволял ей работать, бешено ревновал, просил ее советов о каждом слове в стихах. Вообще, я ничего подобного в своей жизни не видела. Сохранившиеся письма Мандельштама к жене полностью подтверждают это мое впечатление».

Осенью 1933-го Осип Мандельштам наконец получил московскую квартиру – две комнаты на пятом этаже, предел мечтаний для того времени. До этого ему и Наде пришлось помыкаться по разным углам. Уже много лет его не печатали, работы не давали никакой. Однажды Осип Эмильевич сказал жене: «Надо менять профессию – теперь мы нищие».

Еще не умер ты, еще ты не один,
Покуда с нищенкой-подругой
Ты наслаждаешься величием равнин,
И мглой, и холодом, и вьюгой.
В роскошной бедности, в могучей нищете
Живи спокоен и утешен, –
Благословенны дни и ночи те,
И сладкогласный труд безгрешен…

«Когда Маяковский в начале десятых годов приехал в Петербург, он подружился с Мандельштамом, но их быстро растащили в разные стороны, – вспоминала Надежда Яковлевна позднее в своей книге. – Тогда-то Маяковский поведал Мандельштаму свою жизненную мудрость: «Я ем один раз в день, но зато хорошо…» В голодные годы Мандельштам часто советовал мне следовать этому примеру, но в том-то и дело, что в голод у людей не хватает на этот «один раз в день».

И – тем не менее… Как вспоминал поэт Виктор Шкловский: «Живя в очень трудных условиях, без сапог, в холоде, он умудрялся оставаться избалованным». Как правило, Мандельштам как должное принимал любую помощь, оказанную ему и его Наде. Вот цитата из воспоминаний другой его современницы, Елены Гальпериной-Осмеркиной:

«Осип Эмильевич посмотрел на меня небрежно, но и надменно. На язык слов это можно было перевести так: «Да, мы голодны, но не думайте, что покормить нас – это любезность. Это обязанность порядочного человека».

О молодой жене Осипа Эмильевича многие вспоминают как о женщине тихой и незаметной, безмолвной тени поэта. Например, Семен Липкин:

«Надежда Яковлевна никогда не принимала участия в наших беседах, сидела с книгой в углу, вскидывая на нас свои ярко-синие, печально-насмешливые глаза… Только в конце 40-х у Ахматовой на Ордынке я смог оценить блестящий едкий ум Надежды Яковлевны».

С мужем Надежде Яковлевне приходилось нелегко. Он был живым человеком, влюбчивым и довольно непосредственным. Увлекался часто и много, и, весьма ревнивый по отношению к жене, приводил в дом своих подруг. Происходили бурные сцены. С Надей, здоровье которой оставляло желать лучшего, обращался, судя по всему, пренебрежительно. Дошло до того, что отец поэта, навестив сына и застав его с двумя женщинами – женой и очередной любовницей с ласковым прозвищем Лютик, изрек: «Вот хорошо: если Надя умрет, у Оси будет Лютик…»

Судьба распорядилась иначе: Лютик, то есть Ольга Ваксель, натура увлекающаяся и эмоциональная, покончила с собой в 1932-м. А Надя… Надя осталась с Осипом.

Сегодня в большинстве публикаций семейная жизнь четы Мандельштамов показана в розовом свете: любящий муж, преданная жена… Надежда Яковлевна действительно была предана поэту. И однажды, измучившись двойственностью своего положения и покинув супруга с наспех собранным чемоданом, вскоре пришла обратно… И все вернулось на круги своя. «Почему ты вбила себе в голову, что обязательно должна быть счастливой?» – отвечал Мандельштам на упреки жены.

…Прочитывая жене свои новые стихи, Осип Эмильевич сердился, что она тут же их не запоминала. «Мандельштам не мог понять, как я могу не помнить стихотворение, которое было у него в голове, и не знать того, что знает он. Драмы по этому поводу происходили тридцать раз в день… В сущности, ему нужна была не жена-секретарша, а диктофон, но с диктофона он не мог бы требовать еще вдобавок понимания, как с меня, – вспоминала она. – Если что-нибудь из записанного ему не нравилось, он недоумевал, как я могла безропотно записывать такую чушь, но если я бунтовалась и не хотела что-нибудь записывать, он говорил: «Цыц! Не вмешивайся… Ничего не понимаешь, так молчи». А то, разойдясь, ехидно советовал послать в Шанхай… телеграмму следующего содержания:

«Очень умная. Даю советы. Согласна приехать. В Китай. Китайцам».

История ссылки поэта в Воронеж широко известна. В мае 1934 года за стихотворение «Мы живем, под собою не чуя страны…» его на три года сослали в Чердынь-на-Каме. Говорили, что нервный, слабый Ося «сдал» на Лубянке тех девять или одиннадцать человек, которым читал свои стихи, – среди них и близкий его друг Анна Ахматова, и ее сын Лев Гумилев, и поэтесса Мария Петровых, которой он был сильно увлечен. На тюремном свидании с женой он перечислил имена людей, фигурирующих в следствии (то есть названных им в числе слушателей), чтобы Надежда Яковлевна могла всех предупредить.

После хлопот Бориса Пастернака, Анны Ахматовой и других писателей Мандельштамам разрешили выехать в Воронеж. Кстати, это место они выбрали сами, очевидно, из-за теплого климата; им запрещалось жить только в двенадцати городах России.

После первого ареста Осип Эмильевич заболел, по словам Надежды Яковлевны, травматическим психозом – с бредом, галлюцинациями, с попыткой самоубийства. Еще в Чердыни поэт выбросился из больничного окна и сломал себе руку. Очевидно, разум его действительно помутился: арки в честь челюскинцев Осип Эмильевич посчитал поставленными… в связи с его приездом в Чердынь.

В мае 1937-го Мандельштамы вернулись домой, в Москву. Но одна из их комнат оказалась занята человеком, писавшим на них доносы, к тому же разрешения остаться в столице поэт не получил. Впрочем, до следующего ареста оставалось не так уж много времени…

В эти страшные годы, скрываясь от бдительного чекистского ока, Надежда Яковлевна бережно хранила все, что было написано ее мужем: каждую строчку, каждый клочок бумаги, которого касалась его рука. Как сотни тысяч жен «безвинно корчившейся под кровавыми сапогами Руси» (А. Ахматова), она обивала все пороги, выстаивала длиннющие очереди для того, чтобы хоть что-то узнать о муже. По тем временам ей повезло. Она узнала, «за что» и сколько лет получил ее муж, но не знала, куда его направили этапом из Бутырской тюрьмы.

Еще не ведая о смерти мужа, Надежда Яковлевна просила Берию о заступничестве…

Осталось ее письмо, адресованное Осипу Эмильевичу, «пронзительной силы человеческий документ», по определению приморского краеведа Валерия Маркова.

«Ося, родной, далекий друг! Милый мой, нет слов для этого письма, которое ты, может, никогда не прочтешь. Я пишу его в пространство. Может, ты вернешься, а меня уже не будет. Тогда это будет последняя память.
Оксюша – наша детская с тобой жизнь – какое это было счастье. Наши ссоры, наши перебранки, наши игры и наша любовь… И последняя зима в Воронеже. Наша счастливая нищета и стихи…
Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка – тебе. Я благословляю каждый день и каждый час нашей горькой жизни, мой друг, мой спутник, мой слепой поводырь…
Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному – одной. Для нас ли – неразлучных – эта участь?..
Я не успела тебе сказать, как я тебя люблю. Я не умею сказать и сейчас. Ты всегда со мной, и я – дикая и злая, которая никогда не умела просто заплакать, – я плачу, я плачу, я плачу. Это я – Надя. Где ты? Прощай. Надя».
«В те дни, когда писалось это письмо, О. Мандельштам уже находился во Владивостоке в пересыльном лагере (район нынешнего Морского городка), – повествует В. Марков. – Наверное, он чувствовал, когда рождались строки неотправленного письма. Иначе чем объяснить, что именно в эти дни, в двадцатых числах октября, он написал письмо брату Александру (Шуре), которое, к счастью, дошло до адресата.
«Родная Наденька, не знаю, жива ли ты, голубка моя…» – вопрошал в письме Мандельштам. Это были последние строчки поэта, прочитанные его женой… 27 декабря 1938 года, в наполненный метелью день, Осип Мандельштам умер на нарах в бараке № 11. Его мерзлое тело с биркой на ноге, провалявшееся целую неделю возле лагерного лазарета вместе с телами других «доходяг», было сброшено в бывший крепостной ров уже в новом – 1939 году».

Кстати, по последним архивным изысканиям поэт умер все-таки в магаданских лагерях…

В июне 1940-го Надежде Яковлевне вручили свидетельство о смерти Мандельштама. Согласно этому документу, он скончался в лагере 27 декабря 1938 года от паралича сердца. Существует множество других версий гибели поэта. Кто-то рассказывал, что видел его весной 1940-го в партии заключенных, отправлявшихся на Колыму. На вид ему было лет семьдесят, и производил он впечатление душевнобольного…

Надежда Яковлевна поселилась в Струнине, поселке Московской области, работала ткачихой на фабрике, затем жила в Малоярославце и Калинине. Уже летом 1942-го Анна Ахматова помогла ей перебраться в Ташкент и поселила у себя. Здесь жена поэта окончила университет и получила диплом преподавателя английского языка. В 1956-м она защитила кандидатскую диссертацию. Но только через два года ей разрешили жить в Москве…

«Характер у нее своенравный, – вспоминает ташкентская писательница Зоя Туманова, в детстве учившаяся у Надежды Яковлевны английскому языку. – Ко мне она добрей, чем к мальчишкам, иногда ласково треплет по волосам, а друзей моих всячески шпыняет, словно испытывая на прочность. В отместку они выискивают в книжечке стихов Иннокентия Анненского строчки – «Ну, прямо про Надежду! Слушай»:
Люблю обиду в ней, ее ужасный нос,
И ноги сжатые, и грубый узел кос…»

Увидев у преподавателя толстый фолиант на итальянском, дети спросили: «Надежда Яковлевна, вы и по-итальянски читаете?» «Детки, две старые женщины, всю жизнь занимаемся литературой, как же нам не знать итальянского?» – ответила она.

Надежда Яковлевна дожила до того времени, когда стихи Мандельштама уже можно было перенести на бумагу. И стихи, и «Четвертую прозу», и «Разговор о Данте» – все то, что она запомнила наизусть. Мало того – еще успела написать и три книги о муже… Ее воспоминания впервые были напечатаны на русском языке в Нью-Йорке в 1970 году. В 1979-м вдова поэта безвозмездно передала архивы Принстонскому университету (США).

Когда Надежда Яковлевна получала гонорары из-за границы, то многое раздавала, а то просто брала своих приятельниц и вела их в «Березку». Отцу Александру Меню она подарила меховую шапочку, которую в ее кругу называли «Абрам-царевич». Множество знакомых ей женщин ходило в «мандельштамках» – так они сами прозвали коротенькие полушубки из «Березки», подаренные Надечкой. И сама она ходила в такой же шубке…

Из архивных публикаций последних лет известно, что Надежда Яковлевна пыталась устроить свою жизнь в личном плане еще в то время, когда муж находился в заключении, да и после тоже. Не получилось… Однажды она призналась:

«Я хочу говорить правду, только правду, но всю правду не скажу. Последняя правда останется со мной – никому, кроме меня, она не нужна. Думаю, даже на исповеди до этой последней правды не доходит никто».

Мандельштама полностью реабилитировали только в 1987-м. Не обошлось, по российской традиции, и без крайностей – произведения пусть и даровитого, но все-таки не в полную меру раскрывшего свой творческий потенциал автора зачастую ставятся в один ряд с шедеврами Пушкина…

Леонид Велехов : Здравствуйте, в эфире Свобода - радио, которое не только слышно, но и видно. В студии Леонид Велехов, это новый выпуск программы "Культ Личности". Она не про тиранов, она про настоящие личности, их судьбы, поступки, их взгляды на жизнь.

Надежда Мандельштам – любовь, жена, вдова великого поэта – сама по себе великая личность, большой русский писатель, человек трагической и грандиозной судьбы. О ней сегодняшняя наша программа, гость которой знаток мандельштамовского творчества и жизни, председатель Мандельштамовского общества Павел Нерлер .

​(Видеосюжет о Надежде Мандельштам. Закадровый текст :

Мы с тобой на кухне посидим,

Сладко пахнет белый керосин;

Острый нож да хлеба каравай…

Хочешь, примус туго накачай,

А не то веревок собери

Завязать корзину до зари,

Чтобы нам уехать на вокзал,

Где бы нас никто не отыскал.

Девятнадцать лет они провели вместе, почти не разлучаясь. На кухне, правда, если и сиживали, то в основном чужой, своей фактически никогда и не было. А вот завязать корзину, в которой были рукописи, и уехать на вокзал от очередной опасности - этим была полна их жизнь. Жизнь отщепенцев, беженцев, нищих.

Сорок два два года она провела без него, но не расставаясь с ним ни на секунду, спасая его стихи, которые она хранила в своей памяти и все в той же корзинке. Бродский даже сказал, что не столько вдовой Мандельштама, сколько вдовой его стихов она была в течение этих сорока двух лет. И тут же пояснил эту острую мысль: вдовой культуры, лучшим порождением которой были стихи ее мужа.

Если бы то, что она спасла для нас стихи Мандельштама, было единственным, что она сделала в жизни, за одно это она заслужила бы памятника и вечности. Но помимо этого она написала собственные великие книги, воспоминания, который тот же Бродский охарактеризовал как взгляд на историю в свете совести и культуры и приравнял к Судному дню на земле для ее века.

В конце жизни она впервые обрела покой, собственную крышу над головой и кухню, на которой она любила сидеть, словно в память о стихе ее гениального мужа. И снова Бродский, его воспоминание:

"Было под вечер; она сидела и курила в глубокой тени, отбрасываемой на стену буфетом. Тень была так глубока, что можно было различить в ней только тление сигареты и два светящихся глаза. Остальное -- крошечное усохшее тело под шалью, руки, овал пепельного лица, седые пепельные волосы -- все было поглощено тьмой. Она выглядела, как остаток большого огня, как тлеющий уголек, который обожжет, если дотронешься").

Студия

Леонид Велехов : В прошлый раз, сделав передачу об Осипе Эмильевиче, мы условились, что сделаем о Надежде Яковлевне отдельную, потому что она того заслуживает. При этом она этого заслуживает не только каким-то своим жизненным подвигом участия в жизни самого Мандельштама, в посмертной его судьбе, но она сама грандиозная личность и в человеческом измерении, и в творческом. Ее мемуары, Бродский за эти слова отвечает, но он назвал их лучшей прозой ХХ века. Мы будем говорить о судьбе этих мемуаров, об отношении к ним, но это с Иосифом Бродским в этом отношении согласен. Это действительно совершенно замечательная книга. Об этом разговор впереди.

Я так построю свой вопрос. Как ты считаешь, что все-таки было главным дело ее жизни - судьба мандельштамовского творчества, публикация его стихов, публикация его прозы или же вот эти грандиозные мемуары, которые она, между прочим, засела писать, когда ей было почти 60 лет.

Павел Нерлер : Конечно – первое. Правильно было сказано – это подвиг, который она совершила, сохранив стихи, сохранив архив, сохранив атмосферу Мандельштама. Как бы плоть его перекочевала в ее. Это ее главное было дело, безусловно. И когда она все это с уверенностью могла сказать себе, что все это уже совершено, когда архив оказался на Западе, когда на Западе вышел сначала однотомник, потом трехтомник, ставший впоследствии еще и четырехтомником Мандельштама, т. е. когда стихи его были спасены и читателю преподнесены. Пожалуйста – читайте! Это было главное.

Леонид Велехов : Ты считаешь, что это был такой разумный рационализм, такой step-by-step.

Павел Нерлер : Конечно – нет. Просто у нее как бы внутреннее чувство определенной экзистенциональной гармонии никогда не давало забывать, что это она должна сделать в первую очередь. Сделает ли она что-то еще – это другой вопрос. Тем более что намерение писать мемуары у нее как-то и запрограммировано не было. Это возникло как некая реакция на что-то, в частности, на мемуары других лиц. Очень ее раздражили мемуары Георгия ИвАнова и некоторые другие.

Леонид Велехов : А теперь касаясь ее такой роли в жизни Мандельштама. Ее роль и место в его творчестве. Мы можем назвать ее его музой? Потому что мы помним, как сама она иногда пеняла на то, что она при нем играет роль собачонки. "Товарищ большеротый мой" – это как бы тоже не совсем образ музы. Она была его музой?

Павел Нерлер : Да, конечно. Она была музой, которая, если угодно, возникнув, не то, чтобы над ним порхала и крылышками помахивала. Она была музой, которая обозначала важные вехи самого творчества Мандельштама, которая сама вместе с ним как бы развивалась, переформировываясь каждый раз. Потому что муза, которой Мандельштам посвятил стихи "Черепаха", первое стихотворение, которое когда они познакомились 1 мая 1919 года, и вот этот их скоротечный, мгновенный, взрывной роман…

Леонид Велехов : Все ведь в один день, в один вечер, в одну ночь случилось.

Павел Нерлер : Да, в один день, в один вечер, в одну ночь, Владимирская горка. Пиджак на ее плечах. И вот эти стихи. И там упомянутые тобой стихи про скворца, и стихи "Твой зрачок в прозрачной корке". Это ведь совершенно разные состояния музы, если угодно. И такого, например, цикла, специально адресованного Надежде Яковлевне, у Мандельштама нет, а вот эти все стихотворения, если их свести воедино, то они формируют определенный цикл, даже, если угодно, небольшую поэтическую книгу, построенную не по мандельштамовским канонам. Он книги выстраивал по хронологии, как правило. Это был сознательный его принцип, достигший своей полной чистоты в 30-е годы в московских стихах, в воронежских стихах. Но этот принцип был им совершенно четко осознан. И он им пользовался как приемом. Тем не менее, если стихи, посвященные или обращенные к Надежде Яковлевне, извлечь, то получаешь некоторую отдельную книгу с определенным сюжетом.

Леонид Велехов : А как ты считаешь, она была внешне интересной женщиной? Она же очень разная на разных фотографиях – иногда интересная, замечательные совершенно глаза, иногда наоборот.

Павел Нерлер : Я полагаю, что Осип Эмильевич был того мнения, что она была интересной женщиной.

Леонид Велехов : Тем более что он разбирался все-таки в этом вопросе.

Павел Нерлер : Таким профессионализированным знатоком он, конечно, не был.

Леонид Велехов : Но и монахом, попавшим вдруг в земную жизнь впервые 1 мая 1919 года, он тоже не был.

Павел Нерлер : Да. Просто женская красота лишь на определенное, необязательно долгое время, отталкивается от внешности. Все, даже недоброжелатели или недоброжелательницы Надежды Яковлевны, отдают дань просто невероятной красоте ее высокого лба и ее кожи. У нее была великолепная кожа от рождения. И это то, в чем сходятся даже все те, кто относились к ней с чувством, граничащим с ненавистью. Таких тоже было достаточно. Но красота, видимо, включает в себя какие-то другие параметры, которые не просятся на глянцевую обложку, какой-то гламур. И это Мандельштам увидел сразу. Потому что когда они познакомились, это был день рождения Александра Дейча, 1919 год 1 мая. Мандельштам в этой гостинице жил. И в кафе "Хлам" в подвальчике гостиницы "Континенталь" в Киеве отмечался этот день рождения. И весь табунок киевских художников, музыкантов, артистов там собрался. И Мандельштам тоже к ним спустился. Они его, конечно, все знали. И вопреки обыкновению тут же согласился и стихи читать, и как-то в эту компанию нырнул. И все время глаз не сводил с этой девушки, с Надежды Хазиной.

Леонид Велехов : Было ей тогда 19 лет. Магия, конечно, – 19 лет, 1919 год, 19 лет они вместе провели.

Павел Нерлер : Да, до 1938 года.

Леонид Велехов : Но еще одну тему я бы хотел затронуть. Ее, может быть, нужно осторожно трогать, что их отношения, действительно, были полны не каких-то таких абстрактно высоких чувств, но они были полны очень такой земной чувственности, эротики. Хочу одну вещь процитировать из ее воспоминаний. Причем, до самой последней минуты они были этим полны, хотя уж через что они прошли – через все эти страдания, через все эти скитания, через всю эту нищету. Она пишет: "Ночью в часы любви я ловила себя на мысли - а вдруг сейчас войдут и прервут? Так и случилось первого мая 1938 года, оставив после себя своеобразный след - смесь двух воспоминаний".

Павел Нерлер : А что тут комментировать?!

Леонид Велехов : Тут комментировать нечего. Просто я хотел, чтобы прозвучал этот пассаж.

Понятно, в чем Мандельштам на нее повлиял – просто, видимо, во всем. Она сформировалась как личность, как человек под его абсолютным влиянием, его гениальной натуры, его таланта гениального и всего прочего. А как ты думаешь, в чем-то она на него повлияла?

Павел Нерлер : Тут даже двух мнений быть не может – конечно, повлияла. Просто это были такие составные части жизни, которые не бросались в глаза. То, что она сразу же, с первого взгляда, с первого слова, с первого звука приняла и сделала своими "Нет, ты полюбишь иудея,//И растворишься в нём" (я перефразировал), она сразу приняла некоторые для Мандельштама очень значимые параметры жизненного поведения, например, крыша над головой, безбытность…

Леонид Велехов : Вот эту безбытность она приняла искренне.

Павел Нерлер : Она ее приняла искренне. Она ее разделяла. И она ее, если угодно, даже культивировала. Это как бы ослабляло зависимость их от власть предержащих, власть имущих. Это заставляло их, конечно, хлопотать о чем, но в то же время оставаться независимыми. Вот эта внутренняя свобода – это была некоторая награда в компенсацию за отвязанность бытовых якорей. Этого у них не было одинаково. И тут они друг друга очень поддерживали. Они почти всюду ходили вместе. Они ведь были совершенно не разлей вода. Что они идут к Бухарину, что они идут к родственникам Осипа Эмильевича, к родственникам Надежды Яковлевны, они практически всегда были вместе.

Леонид Велехов : При этом, что она была, по воспоминаниям современников, безмолвной его тенью. Когда они приходили, она садилась где-то в уголке и молчала все время.

Павел Нерлер : Она молчала. Наверное, она вставляла в разговор что-то, но она молчала при живом Мандельштаме. И она перестала молчать, когда она осталась без него. Эти ее реплики, эти ее речи были по своей какой-то остроте и проницательности соизмеримыми.

Леонид Велехов : Конечно!

Павел Нерлер : Она очень много впитала. Она очень много вобрала в себя того, что только у Мандельштама по жизни она встретила и встречала. Как бы она, действительно, была, если угодно, носителем этой мандельштамовской волны, мандельштамовской атмосферы, мандельштамовской остроты, если угодно.

Леонид Велехов : Это ведь совершеннейшее чудо, что она уцелела. Потому что на нее уже был выписан ордер на арест. И за ней, если не ошибаюсь, в Калинин, в угол, который они снимали, приходили. Разминулись с ней буквально в несколько дней, потому что она, опять же совершенно грандиозная натура, первое, что она сделала после ареста Мандельштама, кинулась в Калинин за этой корзинкой с рукописями.

Павел Нерлер : Она прекрасно понимала, что это было частью ее теперь только начавшейся жизненной программы. Сработала такая запрограммированность на то, что нужно спасти архив, сберечь архив. И чего только она не предпринимала.

Леонид Велехов : Хотя она понимала, насколько это опасно, что она туда кинулась. Можно было нарваться там.

Павел Нерлер : Даже вопросов у нее не было. Конечно, это и есть то, что она теперь должна беречь. И она не была уверена, что они увидятся. Не хочу утверждать, что она была уверена, что они не увидятся, надежда на это была у нее, конечно, до последнего, но в этом смысле она понимала, что надо делать.

Леонид Велехов : Ты считаешь, что она сразу как бы осознала эту свою, так ее назовем, миссию Антигоны – сохранить, спасти то, что от Мандельштама останется, главное – его стихи, его поэзию?

Павел Нерлер : Безусловно! У нее началось не то, чтобы раздвоение, а как бы параллельное течение двух жизней. Жизнь первая – та, которую она, Надежда Яковлевна Мандельштам, должна была вести и как-то зарабатывать себе на эту жизнь. Отсюда пошли ее преподавательские заходы. И жизнь вторая, параллельная, и только для нее они были совершенно нераздельными – она вдова, или в тот момент, когда она поехала в Калинин, она еще вдовой не была. Она человек, который отвечает перед, если угодно, перед человечеством за рукописи одно гениального поэта, женой которого, музой которого ей посчастливилось быть. Именно посчастливилось. Вот это колоссальное счастье совместного проживания этих 19 лет вместе с Мандельштамом, оно у нее органически… Никто ей этого не объяснял, никто ее этому не учил. Мандельштам наоборот говорил: "А кто тебе сказал, что мы должны быть счастливыми, что ты должна быть счастливой?" Она это делала почти инстинктивно. И потом уже постепенно к ней возвращалось осознание этого. Не возвращалось, а приходило. Потому что потом уже она думала – а где лучше сохранить, кому дать, у кого забрать? Это ведь тоже в ситуации, когда в стране политический ландшафт был подвижным, тоже некоторое искусство.

Леонид Велехов : Но ведь многие из его стихов сохранились, только благодаря ее памяти. Потому что она их заучила. И она их бесконечно повторяла. Опять же не могу себе отказать в удовольствии процитировать. Это относится к временам, когда она на прядильной фабрике работала: "По ночам я, бессонная, бегала по огромному цеху и, заправляя машины, бормотала стихи. Мне нужно было помнить все наизусть - ведь бумаги могли отобрать, а мои хранители в минуту страха возьмут да бросят все в печку. Память была добавочным способом хранения". А можно себе представить, сколько стихов она хранила в памяти?

Павел Нерлер : Вообще, весь мандельштамовский корпус очень небольшой.

Леонид Велехов : Весь практически, да?

Павел Нерлер : Во-первых, она не весь знала. Некоторые стихи она узнала только… Весь мандельштамовский корпус, кроме шуточных, кроме детских, кроме переводов, - это где-то 400-400 с небольшим. Это очень маленькое собрание текстов, созданных творческим гением Мандельштама. Это не тысячи и не десятки тысяч, как у многих других.

Леонид Велехов : Потому что он бесконечно стихи правил и переписывал. Как ему Гумилев как-то в молодости сказал, что стихи надо переписывать до тех пор, пока в окончательной версии от первоначальной не останется ни одного слова. (Смех в студии )

Павел Нерлер : Он сказал: "Это хорошие стихи, Осип, но когда ты их кончишь, от них ничего не останется". Да, Мандельштам очень трудно и подолгу работал над каждым текстом. Это верно. И, вообще, он был как бы поэтом сравнительно трудно возникающего и короткого дыхания.

Леонид Велехов : А теперь о ее собственном литературном даре. Воспоминания она засела писать, когда ей было под 60?

Павел Нерлер : Это конец 50-х годов. Да, это было уже приближение к 60-ти годам. Но надо сказать, что некоторые письма… Одно очень дивное есть письмо Харджиев из Ташкента, кажется, 1943 года. Они не писались как проза, но воспринимаются как набросок прозы, как эскиз, как своего рода какое-то эссе. Настолько они…

Леонид Велехов : Я думаю, что подспудно все-таки замысел зрел. Он не появился одномоментно.

Павел Нерлер : Не в том дело, что с письмами было… У нее был писательский талант. У нее была хорошо поставленная рука. Писать прозу, писать воспоминания ее побудили все-таки эти внешние причины изначально. Она сразу нащупала некий жанр. Это у нее произошло почти сразу – жанр небольших главок, каждая из которых, с одной стороны, является каким-то целым, там есть некоторое осмысленное сюжетное начало. В то же время они только тогда начинают играть в полную мощь, когда они рядом поставлены, выстроены в композицию. И вот так и первая, и вторая ее книги (вторая часть сложнее, но состоящая из таких кирпичиком) были из этого составлены. Ведь она тоже написала несколько десятков некоторых текстов, которые она не включила в эти книги по каким-то своим соображениям. Стало быть у нее были представления о композиции, о том, что не только все, что угодно она напишет и надо туда вставить, а что-то она не вставит в свое произведение. Это была нормальная писательская работа. А двигали ею те самые ей казавшиеся чудовищными, ужасными воспоминания младших современников.

Леонид Велехов : Недоброжелатели ее действительно сопровождали всю жизнь, в т. ч. публикация ее мемуаров, как замечательно сказал Бродский, которого я буду часто цитировать, потому что, по-моему, лучше него никто о ней не написал, "вызывало негодование по обе стороны кремлевской стены", имея в виду, что и у власти вызвало негодование, и у части советской интеллигенции. При этом, опять же как он добавляет, "реакция власти была честнее, чем реакция интеллигенции". Как ты объясняешь такую противоречивую реакцию на появление этих мемуаров?

Павел Нерлер : То, что касается внутрикремлевской реакции, тут все понятно. Когда эти воспоминания вышли по-русски, они почти одновременно выходили по-русски и по-английски. И, кстати, потом жили своей самостоятельной жизнью на Западе. Их переводили иногда бережно, иногда не очень бережно на разные языки. Практически на все европейские языки их перевели при жизни Надежды Яковлевны. На китайский ее тоже перевели, но это произошло гораздо позже, совсем недавно. Это было понятно. И за то, что у человека находили в самиздате книги Надежды Яковлевны, ему тоже также попадало, как и за другие непозволительные к обладанию, распространению и чтению произведений. В этом смысле она встала в этот ряд.

Что касается раскола внутри интеллигенции, то он произошло. Он не произошел после первой книги, хотя там тоже можно было бы усмотреть некоторые интенции, которые во второй книге раскрылись особенно сильно. Она не стремилась быть 100-процентно справедливой по отношению ко всем тем, о ком она писала. Они никого не прятала. Она не придумывала как Катаев каких-то там псевдонимов. Все равно это было бы легко угадываемо. Тут надо вспомнить, что это были за книги.

Леонид Велехов : Но Катаев эти псевдонимы придумывал не для того, чтобы спрятать, а как некий художественный прием.

Павел Нерлер : Конечно!

Леонид Велехов : И реакция на его, на мой взгляд, совершенно замечательные и гениальные воспоминания была очень похожая на ту реакцию, которая встретила мемуары Мандельштам.

Павел Нерлер : Но все же она была слабей. Такого раскола на две половины читающей…

Леонид Велехов : Но время было уже другое.

Павел Нерлер : Да, время было уже другое. Да, конечно. Это верно.

Леонид Велехов : Тебе не кажется, что было много просто, извини, просто элементарной зависти в этой реакции? Вдруг появилась такая книга. Человек, который до этого не имел никакой литературной биографии, про которого, наверное, считали, что вот его роль – заботиться о наследии ее великого мужа и все прочее. И вдруг появляется такая книга, которая действительно, опять же Бродского цитирую, который ее приравнял к "судному дню на земле для ХХ века". Это грандиозно то, что он написал о ней. Он написал, что "ее мемуары если не остановили, то приостановили культурный распад нации". Люди не могли этого не понимать. Только не у всех была такая широта и глубина восприятия и великодушия, которое было у Бродского. Я думаю, что было много, на самом деле, просто зависти.

Павел Нерлер : Я думаю, что зависть здесь большой роли не играла. А чему завидовать? И, собственно, кто больше всего был возмущен и больше всего протестовал? Те и только те, как правило, только те, кто был или лично задет, или близкие люди, которые были задеты в этих воспоминаниях так или иначе. Тот же Каверин, который написал Надежде Яковлевне открытое письмо под названием "Тень знай свое место", оскорбился за Тынянова, то, что Надежда Яковлевна позволила себе о нем написать. Эмма Григорьевна Герштейн, главная оппонентша Надежды Яковлевны, возмутилась и среагировала на то, что о ней написала Надежда Яковлевна. И некоторые другие. Собственно, задетых там людей довольно много.

Леонид Велехов : Высказывались критически те, кто не был задет. Вдруг обиделись за Ахматову. Ахматова как-то сама за себя не обижалась.

Павел Нерлер : Очень многие за Ахматову обиделись, прежде всего, Лидия Корнеевна. Ахматова не могла обидеться или не обидеться. Ахматова не читала этого.

Леонид Велехов : Да, я понимаю.

Павел Нерлер : Так сложилось, что Надежда Яковлевна ей не показала.

Леонид Велехов : Но в пересказах она, естественно, знала.

Павел Нерлер : В пересказах она что-то знала и была недовольна, кстати сказать. Но, во всяком случае, читательницей этих воспоминаний она не была. Но от ее имени обиделась Лидия Корнеевна и целую книгу написала в пику. А уж Эмма Григорьевна Герштейн всю жизнь потом писала и, главным образом, под таким скрипичным ключом, ответы Надежде Яковлевны. Не будучи близко равной ей по таланту, она…

Леонид Велехов : В том-то и дело. Мемуары Надежды Яковлевны останутся в веках, хотя ум и язык и у нее были очень… Она умудрилась даже Булгакова назвать дурнем. (Смех в студии ). Булгаков, наверное, обиделся. Он был обидчивым человеком, но не стал бы, конечно, ни мстить, ни какие-то в ответ выпускать ядовитые стрелы. Это предположение.

Павел Нерлер : А приятно было академику Дмитрию Благому прочесть, что он лицейская сволочь? Нет, конечно.

Леонид Велехов : Кстати, того же Катаева замечательно проанализировала – всю амбивалентность его личности.

Павел Нерлер : Да. Это совсем другое. Это не то, что лес рубят, щепки летят, т. е. ты пишешь о времени, об эпохе, поэтому неважно, что ты кого-то обидишь, кого-то не обидишь. Я не сомневаюсь в том, что Надежда Яковлевна то, о чем она писала, именно так воспринимала. У нее не было специальной цели кого-то оскорбить. Она, может быть, еще что-то даже смягчала из своей реакции. Тоже я этого не исключаю. Но во всяком случае, она не чувствовала себя всей жизнью мандельштамовской. Всей жизнью своей она ощущала себя вправе иметь свободу высказывания. И не настаивала на том, чтобы они были такими выдержанными и политкорректными, но настаивала на том, чтобы они были справедливыми. Она ведь в переписке с Харджиевым, когда они приближались к ссоре, это потрясающая переписка, она сформулировала одну очень важную вещь. Она говорит: "Мы с вами ревнивцы. Мы ревнуем друг друга к Мандельштаму, к его стихам. Поэтому у нас накаляется". Вот такой ревнивицей суда над эпохой была она сама.

Леонид Велехов : По поводу ревности я вспомнил опять же из Бродского замечательный пассаж, как она как-то сказала Ахматовой, что она хотела бы умереть, потому что там она снова окажется с Оськой. Ахматова сказал: "Нет! На этот раз с ним буду я!" (Смех в студии ). Какие реакции и, как говорится в современной классике, высокие отношения! Это гораздо интереснее, чем вот эти мелкие оспаривания тех или иных характеристик.

Павел Нерлер : Представляешь, как, услышав это, возбудилась Надежда Яковлевна?!

Леонид Велехов : Представляю! (Смех в студии ). Могу себе представить.

Перешли в область личных представлений – московский ее период. Потому что я знаю, что ты был с ней знаком. Я бы хотел, чтобы ты поделился своим личным, что называется, мемуаром.

Павел Нерлер : Мое знакомство было достаточно коротким, к сожалению - 4 или 5 лет. Я в 1977 году познакомился с ней. И этим знакомством я обязан своему другу, замечательному пианисту Алексею Любимову, которого она тоже как пианиста, как клавесиниста очень любила. На одном из его концертов мы случайно совпали. И он меня представил Надежде Яковлевне. Это было зимой. У нее были длинные сапоги, которые нужно было одевать. Кто-то ее сопровождал, но она сама как-то это делала. И я как раз в это время написал статью о путешествии в Армению "Солнечная фуга Мандельштама". И после того, как нас познакомили, я попросил разрешения показать ей эту работу. Она мне назначила час и время. Оказалось, что мы очень близко друг от друга живем.

Леонид Велехов : Это Черемушки.

Павел Нерлер : Да. Она - на метро "Академическая", а я – буквально около метро "Ленинский проспект". В доме "1000 мелочей" я тогда жил. Я пришел в нужный час. Заранее нашел дом – Большая Черемушкинская, дом 14, если мне память не изменяет, квартира 50. Она открыла. Там квартирка-то маленькая у нее была.

Леонид Велехов : Однокомнатная ведь.

Павел Нерлер : Да, однокомнатная маленькая квартирка, кооперативная. Она ее купила, заняв деньги у Симонова, потом вернув.

Леонид Велехов : Вернув все-таки?

Павел Нерлер : Да, вернув.

Леонид Велехов : Не в том смысле, что он взял обратно.

Павел Нерлер : Он не настаивал и был бы рад не брать, но она считала это и так большой помощью – тем, что он ее выручил. И она вернула ему этот долг. Я ей передаю этот конверт. Она говорит такую фразу: "Павел (на кухне у нее какие-то люди. – П. Н.), мы тут все свои. Так что – до свидания!" (Смех в студии )

Леонид Велехов : Ничего себе холодный душ!

Павел Нерлер : Я переспросил, когда – и она мне сказала, что или она мне позвонит, или я должен был ей позвонить, чтобы о тексте поговорить, который я ей оставил.

Леонид Велехов : Тебя это шокировало или нет?

Павел Нерлер : Нет, меня это не шокировало. Меня это поразило такой прямотой и силой резкости. Собственно, ничего плохого я ей не сделал. Может быть, это ужасное что-то, что я ей протянул в этом конверте. Может быть, чудовищный текст, и я заслуживал бы эти слова в прямом смысле слова, но она еще его не прочла. Нет, никак не шокировало.

Леонид Велехов : И ты еще не свой.

Павел Нерлер : Да, тут свои, я не свой.

Леонид Велехов : Все сказала битым словом.

Павел Нерлер : Да, тем же самым слогом, каким она писала свою прозу. Все нормально. Но текст понравился. Мы познакомились. Я приходил к ней. Оказалось, то, что мы живем так близко друг от друга, тоже каким-то фактором являлось. И мог такой раздаться звонок: "Павел, я очень старая. У меня нет хлеба". Это означало, что она сейчас свободна в этот вечер, что надо что-нибудь к чаю взять и можно к ней приехать. Я приезжал, расспрашивал. Я в это время уже начал готовить книгу "Слово и культура" с тем же Симоновым. Он эту идею как председатель Комиссии по наследию Мандельштама горячо поддерживал. Ну, о том, о другом, о композиции книги, о каких-то подробностях я ее, как мне казалось, ненавязчиво расспрашивал. Вот наше общение началось и до ее смерти продолжалось. Я не входил в число самых близких ее знакомых, но, тем не менее, это были стабильные отношения. И к моей жене она очень хорошо относилась.

Леонид Велехов : Все-таки тепло было?

Павел Нерлер : Хотела ей подарить квартиру.

Леонид Велехов : Свою и еще какую-то?

Павел Нерлер : Свою. Потом выяснилось, что таких людей, кому она хотела бы завещать квартиру, некоторое количество.

Леонид Велехов : Тем не менее, это был искренний порыв.

Павел Нерлер : Это был искренний порыв и знак некоей такой симпатии. Очень много она рассказала ценного и полезного. Конечно, о многом не успели ее расспросить. Она была очень заинтересована во всем, что окружает ее собеседников, задавала какие-то вопросы, далеко отстоящие от каких-то мандельштамовских тем, так сказать, по жизни. Очень часто была склонна провоцировать на какую-то… Любила обострить обстановку.

Леонид Велехов : Такая желчность ей была присуща не только как литератору, но и как человеку?

Павел Нерлер : Не то, чтобы это было определяющим. Она была совершенно очаровательным собеседником, у которого, конечно, такой саркастической желчи капелька всегда была наготове, но это не был яд. Это была одна из красок на палитре ее возможностей, интересов и установок. У нее не было задачи… Она сама задавала определенную дистанцию. Причем, это две разные дистанции – дистанцию, которую она задавала по отношению к тебе и которую допускала с твоей стороны по отношению к себе. И она их достаточно выдерживала. Конечно, у нее были свои какие-то шуточки, свои какие-то выражения, какие-то словечки. Например, помню вот она "дурье дело" о чем-то могла сказать, что ей не нравилось. Вот это было ее выражение – дурье дело. Я иногда и сейчас себя ловлю на том, что я именно им пользуюсь в таком же контексте – в смысле бессмысленное, пустое, нелепое занятие.

Леонид Велехов : Жизнь ведь была в этой квартире тоже такая безбытная. Как Бродский опять же написал, что единственной "ценной" вещью были часы с кукушкой. Почему? Она же могла себе что-то позволить, гонорары были.

Павел Нерлер : Она могла позволить себе, и она себе позволяла. Она получала за свои произведения в этих бонах, на которые можно было что-то купить в "Березке". Она обожала дарить людям какие-то подарки. Очень многие поздние, кто о ней написал воспоминания, наверное, каждый второй, именно об этом говорят, что она что-то им подарила или хотела подарить. Причем, подарки могли быть даже очень себе роскошные. Одной подруге она чуть не квартиру подарила, когда были деньги.

Леонид Велехов : Даже так?!

Павел Нерлер : Да. В смысле еды, в смысле полноты холодильника она не жила совершенно полуголодной и лишенной бытового аспекта жизнью. У нее висели в комнатке-спаленке совершенно замечательные картины. Вейсберга она очень любила. Нарисованный Биргером ее портрет висел. Складни, наверное, очень качественные северные были у нее в изголовье. В общем, квартира была обставлена вполне себе уютно. И кухня у нее была очень обжитым местом. Она не была держательница салона, но…

Леонид Велехов : …все-таки какой-то такой квазисалон был у нее.

Павел Нерлер : Это не было квазисалоном. Это была как бы некая вечерняя компания, которая собиралась почти что каждый вечер и состояла из людей более-менее постоянных. Очень близкий ей человек был Юрий Львович Фрейдин. И люди, которых, если угодно, судьба посылала какие-то там западные слависты, еще кто-то. Физики были в этой компании. Книга "Кто кого переупрямит" или "Кто переупрямит время", которую я недавно выпустил.

Леонид Велехов : Книга замечательная совершенно.

Павел Нерлер : Это сборник воспоминаний о ней и ее переписок. Там эта широкая палитра ее знакомых очень хорошо представлена самая разная.

Леонид Велехов : Я ошибаюсь или нет, но чуть ли не Абель входил в число людей, к ней приходивших.

Павел Нерлер : Нет, не Абель. Но был действительно один человек, который утверждал, что он был разведчиком. Насчет Абеля я ничего не знаю.

Леонид Велехов : Какой-то такой слух есть.

Павел Нерлер : Нет, нет. У меня просто не всплывает фамилия этого человека, который утверждал, что он был разведчиком. И он тоже фигурирует в этих документах, опубликованных в этой книге. Во всяком случае, уверяю тебя, там были совершенно замечательные люди. И врачи, с которыми ее сталкивали ее болезни, становились ее друзьями. Дети этих врачей становились ее друзьями. Самое трогательное отношение… Надо сказать, что последний год или полтора без дежурства этих друзей почти постоянного, последние месяцы особенно, просто было бы очень тяжело. И те женщины, которые это дежурство осуществляли, часть из них была связана с Надеждой Яковлевной и общими дружескими отношениями, наверное, как духовнику к Александру Меню, например. Это какое-то было органическое, естественное продолжение всего того, что она как бы вложила сама в этот стиль жизни у себя в квартирке.

Леонид Велехов : А ведь это было какое-то эпизодическое, случайное намерение в Израиль уехать? Что это было?

Павел Нерлер : Да, это был эпизод.

Леонид Велехов : И действительно она сказала, что первое, что она сделает – это приколотит распятие к Стене Плача?

Павел Нерлер : Да, что-то такое. Она чувствовала себя синтезом иудаизма и православия. Но ей очень быстро объяснили, причем разные люди совершенно одинаково. По-моему, Столярова особенно внятно ей объяснила. Ее сразил такой аргумент: "Ну, кто там придет на ваши похороны, Надежда Яковлевна?" (Смех в студии ).

Леонид Велехов : Замечательно точно! Действительно!

Павел Нерлер : Вот этот аргумент ее сразил. А так она далеко зашла. Она подала заявление.

Леонид Велехов : Что ты говоришь?!

Павел Нерлер : Да, она подала заявление. В книге об этом тоже есть. И Столярова с ней ездила, отвозила в этот ОВИР. Она забрала его официально назад.

Леонид Велехов : Сюда поблизости на Садовом.

Павел Нерлер : Я не уверен, что это был городской.

Леонид Велехов : Нет, нет. Об эмиграции только в городской подавали, Садово-Самотечная.

Павел Нерлер : Стало быть так. Наталья Столярова ее отвезла и отыграла назад. Но, действительно, кто бы пришел на ее похороны?

Леонид Велехов : Пришли бы, но, конечно, несравнимо с тем количества народа…

Павел Нерлер : Речь идет о 1971 годе. Может быть, количество людей, кто пришел бы на ее похороны, умри она там, это когда пошла большая алия. А тогда ручеек-то был тоненький.

Леонид Велехов : Да.

Павел Нерлер : Так что, это сразило ее совершенно.

Леонид Велехов : Завершая наш разговор, Ахматова о ней сказала: "Надя самая счастливая вдова". Как бы ты проинтерпретировал эти слова. Была ли счастлива она в своей жизни после гибели Осипа Эмильевича?

Павел Нерлер : Ведь Ахматова не сказала, что Надя самая счастливая женщина. Ахматова сказала, что Надя самая счастливая вдова, и она тут точна. Потому что судьба была не только благосклонна к Надежде Яковлевне. Ее, конечно, миновали какие-то самые тяжелые опции, самые тяжелые варианты, но то, что ее не миновало, это была очень тяжелая и трудная жизнь по чужим углам, привязанность к местам, где ей выпадала работа – преподавание лингвистических дисциплин в таких городах как Ульяновск, Чита, Чебоксары. Всюду она находила каких-то замечательных людей, своих друзей. Всюду кто-то к ней примыкал. Но жизнь ее была очень тяжелой при том, что ее здоровье еще с детства и молодости не было идеальным. Недаром она так много времени проводила на курортах. Мандельштам зарабатывал деньги на то, чтобы она в Крыму лечила свои легкие, поддерживала их в каком-то состоянии. Ее жизнь не давала оснований для того, чтобы назвать ее самой счастливой.

А вот как вдова… Во-первых, она выполнила абсолютно все, что она хотела бы и что она осознала. Она прекрасно осознавала. И когда ей удалось переправить архив сначала во Францию, а потом из Франции в Америку, в Принстон, в этот момент, по-моему, я так предполагаю, она почувствовала, если угодно, какой-то апогей, облегчение. Самое главное, что можно и нужно было сделать, она уже совершила. К этому времени уже были написаны практически обе ее книги. Это 1973 или 1974 год, когда архив ушел на Запад. Но именно это обстоятельство было… Она боялась этих книг, что эти книги ударят по судьбе архива, что если ее заберут, то заберут и архив. А когда архив ушел, то как бы последние даже не то, что страхи, но тени страха ее покинули. И она зажила, если угодно, такой счастливой старушечьей жизнью именно вдовы, выполнившей все свои обещания погибшему мужу. Он их не требовал с нее, но она их ему дала. И вот с этого момента началась какая-то ее отрешенная от этих обязанностей перед ним жизнь. В этом смысле она была, безусловно, счастливой вдовой.

Леонид Велехов : Все-таки переупрямила всех и вся.

Павел Нерлер : Да, и не просто переупрямила, но, если угодно…

Леонид Велехов : Именно в контексте этой цитаты.

Павел Нерлер : Да, да, да. Причем сделала это по-своему не так, как можно было бы еще, а именно по-своему в том виде и форме, каким она считала нужным и правильным, не считаясь с тем, насколько это политкорректно, всех устраивало бы. Нет, этого критерия у нее не было. Она была довольно… "Мы тут все свои. Так что – до свидания!"

Леонид Велехов : Грандиозная судьба. Дала бессмертие Мандельштаму. Не можем мы даже предположить, как бы сложилась его посмертная судьба, если бы ее не было. Этого уже нельзя предполагать. Это данность то, что этой посмертной судьбой он обязан ей. И сама обрела бессмертие в этих своих замечательных мемуарах.

Павел Нерлер : Мне кажется, что Москва заслужила и Надежда Яковлевна заслужила того, что на доме, где она жила, повесили бы мемориальную доску. Может быть, когда-то удастся эти хлопоты осуществить.

Леонид Велехов : Как может быть Москва без памятника им обоим?!

Павел Нерлер : Памятник им обоим стоит: один – в Питере, другой – в Амстердаме. Памятник любви. Но это нечто необычное и необычайное. Но там Большая Черемушкинская, 14 – это было бы правильно.

Леонид Велехов : Хочу одну цитату из нее о годах ее скитаний. "В лесу я проводила почти весь день, а возвращаясь домой, замедляла шаги: мне все казалось, что сейчас мне навстречу выйдет выпущенный из тюрьмы Мандельштам. Можно ли поверить, что человека забирают из дома и просто уничтожают… Этому поверить нельзя, хотя это можно знать умом. Мы это знали, но поверить в это не могли". Как сказано, да!

Павел Нерлер : Да.

Леонид Велехов : Паша, большое тебе спасибо за этот совершенно замечательный час, проведенный в разговоре о Мандельштамах.

Павел Нерлер : Спасибо.